• Евангелие

• О Церкви

• Назидание

• Учение

• О сайте

• Контакты

• Ссылки

Андре Миллер. "История христианской Церкви"

ВТОРОЙ ТОМ. Глава 26

Христианская Церковь после Реформации. Протестантская церковь в Германии

Аугсбургский религиозный мир от 25 сентября 1555 года действительно принес мир Германии от внешних врагов, однако внутри распри продолжались и далее, с течением времени становясь еще острее. Молодая церковь была разделена не только на два больших лагеря - лютеран и реформаторов - но и внутри каждого; особенно в лютеранской церкви уже с первых десятилетий возникли постоянные разногласия и распри. Преемники Лютера в большей степени хотели быть лютеранами, нежели сам Лютер, культивируя лютеранство. Да и сам великий реформатор не оставался на протяжении жизни до конца неизменным. В начале своего выступления в своей грубоватой манере он сказал: "Я проповедую Христа, не Лютера, которого я вообще не знаю. Дьявол претендует на Лютера, но не может!" Однако после крестьянского восстания и печально известного изгнания некоторых фанатиков он потерял простоту взгляда на Христа. Он испугался и почти превратился в малодушного и начал в своем учении ставить в центр скорее Лютера, нежели Христа. После его смерти восстали такие мужи, которые цеплялись за учение и мнения Лютера еще крепче, чем он сам, и потому любое иное мнение объявляли за ересь. В противоположность этим настырным лютеранам другие называли себя по имени миролюбивого магистра Филиппа "филиппистами", а также "криптокальвинистами". Кальвинисты были от лютеранских фанатиков, подобно "не-конформистам" в Англии от епископской церкви, не только ненавидимы и поносимы, но также и притесняемы.*

* От реформаторов к тому же требовали еще: "Бежать, как от дьявола, от атеистов, турков, иудеев и язычников, потому что для них ад уже приготовлен, потому что их учение равно божественно, как и Коран". С глубокой болью мы взираем на эту ярость ортодоксальных представителей по отношению к реформаторам, среди которых, вне сомнения, были многие дети Божьи.

Некоторые из них были убиты с такой жестокостью, как едва ли какой протестант был бы убит католиками. Так, лютеранский курфюрст Август Первый из Саксонии заключил в тюрьму своего хорошего дворцового врача Пойцера за то, что тот был кальвинистом; там он томился двенадцать лет, пока его не морили голодом и холодом. Ему не позволялось иметь ни книг, ни каких либо сочинений или корреспонденции, и прежде всего у него была отнята Библия. Вместо Слова Божьего, которое он просил с мольбой, ему, наконец, дали человеческое слово: исповедную книгу лютеранской церкви. На этой ненавистной ему книге несчастный писал гусиным пером, которое он вырезал из крылышка для смахивания пыли, и чернилами, которые он изготовлял из пива и корки хлеба, свое исповедание веры и о своих страданиях. Он был освобожден из тюрьмы только после смерти курфюрста и его жены. Его жена, между тем, умерла, имущество было разорено, дети рассеялись, здоровье было подорвано. Примерно в то же самое время саксонский канцлер Краков так долго был пытаем и мучим из-за своего реформистского исповедания, что он умер прямо в тюрьме. Член церковного совета Штезель, державшийся кальвинистского вероисповедания, был брошен в крепость в Зенфтенберге, где его содержали в заключении; вследствие постоянных истязаний он впал в горячку и помешательство и в таком плачевном состоянии умер. Ревнители лютеранства творили такие жестокости в великом множестве. Испанские инквизиторы едва ли были более беспощадны, чем так называемые ортодоксальные лютеране. После смерти умеренного курфюрста Христиана Первого, сына курфюрста Августа Первого, был взят под арест саксонский министр и канцлер Николас Грель, поскольку он твердо держался своего исповедания, которое более сходилось с учением Кальвина, нежели с учением немецкого реформатора. Вместе с ним были арестованы некоторые проповедники, как, например, известный Гундерман из Лейпцига, жена которого не перенесла этого горя и лишила себя жизни, это привело его в помешательство. Николас Грель, заболевший в тюрьме, был доставлен на допрос, а позднее и на место казни, в кресле. Прежде чем ему отсекли голову, он крикнул: "Отче, создавший меня, Иисус Христос, искупивший меня, Дух Святой, освятивший меня, я передаю Тебе, Триединый Бог, все, что Ты вверил мне в этой жизни, прими меня!" На мече палача, которым было отсечено множество голов, стояла надпись: "Берегись, кальвинист!"

Распри и споры, которые возникали на учебных кафедрах, в университетах, особенно в Иене - "твердыне чистого лютеранства" - от слушателей переходили на кафедры проповедников, а затем в гущу народа. В Лейпциге дело дошло до больших волнений. Чернь штурмовала дома многих кальвинистов, и городской совет не имел ни желания, ни силы предотвратить бесчинства. По свидетельству историка в университетских городках в книжных магазинах зачастую невозможно было найти ни одной Библии, так как все было забито крылатыми сочинениями воинствующей лютеранской теологии. Таким образом, народ вновь вскоре погрузился во мрак и смерть. Слова Господни: "Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв", - уже равно относились к протестантизму.

Великий прусский историк Дройзен сообщает нам о протестантской церкви в начале 17 столетия так: "Оправдание и спасение верующих уже зависело не от веры (в Иисуса Христа), но в большей степени от ортодоксального правоверия, о чем должны были решать теологи. Теологи должны были решать о каждом в отдельности, верующий ли это человек или это еретик, достоин ли он прощения грехов или он заслуживает проклятия. На месте священства всех христиан возникла церковь духовного лидерства, лютеранская иерархия, и она была острее, тяжелее и непримиримее, чем бывшая папская иерархия, потому что была основана на высокомерии познания. Знаменитый проповедник из Кальва, Иоганн Валентин Андрео, свидетель первой половины несчастного столетия, сетовал, говоря: "После того, как евангелисты свергли иго человеческих уставов, то приняли на себя не благое иго Иисуса, но другие, человеческие уставы, которые называются громко "Слово Божие". Господство папства мы свергли, но теперь мы насадили множество маленьких папочек. Формальные молитвы теперь отменены, но зато теперь большинство вообще не молится!" Благочестивый старейшина и профессор из Ростока, Генрих Мюллер (родился в 1675 году) в своей книге "Евангельские и апостольские финальные оковы" на 858 стр. восклицает с болью в сердце: "Нынешнее христианство имеет четыре немых церковных идола, которыми оно утешается и к которым прилепляется: камень крещения, престол проповедника, престол исповеди и алтарь" (К. Арнольд. Церковь и история ереси. Часть 2, том 27, глава 5). От Рима отказались, протестуя против его учения, однако в этом нет еще ни исцеления, ни спасения, так как "во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью" (Гал. 5,6). Господь весьма рано должен был сказать протестантскому народу: "Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим" (Откр. 3,2).

Ранее уже упомянутая исповедная книга в лютеранской церкви, введенная некоторыми руководителями в 1577 году в установление единства в молодой церкви как новое исповедание веры, не смогла предохранить общины от духовной смерти, она не смогла даже существовавшие распри смягчить или устранить, поскольку ее острие с самого начала было направлено против реформаторов. Споры и разногласия, открытая вражда и распри не стихали, а усиливались. Проповедники, особенно со стороны лютеран, почти повсеместно своим общинам предлагали камень вместо хлеба. К ужасу многих лютеранских ревнителей, видные князья, правители земли того времени, несмотря на их шумливую пропаганду, открыто перешли в "кальвинизм", то есть к исповеданию реформаторов. К такому исповеданию переходили целыми городами и церквями. В 1560* Курпфальц, в 1562 Бремен, в 1597 княжество Ангальд, в 1602 графство Липпе, в 1604 году Гессен-Кассель, в 1613 году курфюрст из Бранденбурга примкнули к этому вероисповеданию. К тому же в протесте против лютеран многие земли вновь попали под власть Рима.

Оттеснение назад евангельской церкви

Заклятые враги евангельской церкви, иезуиты, со злорадством следили из засады за ожесточенной борьбой в среде протестантов, чтобы они до крови изранили друг друга, чтобы затем правителей и народы легко было вновь водворитьв лоно "единоспасающей церкви". Где еще царил мало-мальский мир и покой, там они разжигали пожар и бросали в него хорошо пропитанные факелы. На самом деле эти "отцы Иисуса", как предсказал знаменитый сатирик 16 века Иоганн Фишарт (автор язвительного сочинения "Четырехугольная иезуитская шапочка") "с помощью дьявольской хитрости, отравленными словами лести, вероломством и обманом" склонили к себе сердца многих князей и подчиненных. Особенно с помощью трех княжеских воспитанников эти "отцы Иисуса" смогли возвратить Риму обширные земли и вызвали через это невыразимые бедствия для Германии.

Рудольф Второй, сын миролюбиво настроенного кесаря Максимилиана Второго, из среды этих трех иезуитских воспитанников был более милосердным, однако уже на втором году своего правления, в 1577, он потребовал от своих подчиненных возвратиться в католическую церковь. Почти вся Богемия тогда была евангельской, и в других частях земель, подвластных кесарю, насчитывалось множество протестантов, так что духовный глава евангелистов тогда объявил на рейхстаге, что соотношение протестантов и римских католиков составляет 300 к 80. Рудольф, несмотря на свое требование, возвращал народ обратно не насилием, однако евангелистов притесняли. Иезуиты приобрели множество народа с помощью вражды, лести, хитрости и обмана. Более чудовищно жестокими оказались, однако, два других правителя: Максимилиан, герцог баварский, который в Ингольштадте, будучи еще студентом, сидел у ног учителей, и Фердинанд, эрцгерцог из Штирии, который еще подростком впитал в себя яд дьявольской морали "отцов Иисуса" в полной мере. Самые отличные, достойные любви члены ордена были избраны в наставники Фердинанда, в их окружении он мужал и чувствовал себя так уютно, что писал домой: "Я странствую под сенью небесных пальм!" В присутствии своих наставником и учителей ослепленный юноша дал торжественный обет перед образом благодатной Марии в Лоретто впредь выступать вождем истребителей еретиков, прилагая к этому все свои силы. "Аминь! Аминь!" - восклицали "отцы Иисуса". Теперь их стремление заключалось в том, чтобы возвести их послушного благоуспешного сына на более высокий трон, так как чем выше будет его трон, тем шире будет поле его деятельности. Фердинанд взошел на немецкий трон после смерти бездетного кесаря Матфия в 1617 году под именем Фердинанда Второго и во время страшной тридцатилетней войны оставался верен своему обету, данному в Лоретто. Благороднейший Густав Адольф из Швеции как победитель в Эрфурте в церкви Петра воскликнул к некоторым иезуитам, говоря: "Вы должны будете однажды держать ответ перед превознесенным престолом Божьим за все злодейства, которые натворили, за всю кровь, которую пролили! Только вы действительные зачинщики всех бедствий в Германии!"

Как эрцгерцог Штирии, Фердинанд издал приказ, чтобы в Каринтии, Крайне и Штирии в течение сорока дней закрыть все евангельские школы и церкви. Проповедники и учителя были уволены, на их место были поставлены иезуиты. Около семисот благороднейших, отважившихся оказать сопротивление, людей было обезглавлено, повешено, затоптано колесницами. Множество баронов и богатых людей добровольно покидали свое огромное имущество и шли нищими на чужбину. Многочисленное скопище людей более низкого сословия следовало за ними со своими женами и детьми. Библии были собраны и публично сожжены на виду многих тысяч очевидцев. Подобно этому поступал и Максимилиан в своем герцогстве в Баварии.

В это самое время иезуитам удалось через множество интриг и происков возвратить под иго Рима Кельн, Майнц, Вюрцбург, Бамберг, Хильдесхейм и другие епископатства и области. К сожалению, зачастую им было нетрудно приводить города и церкви в древний мрак, поскольку сердца едва ли постигли, что такое хлеб жизни и что такое живая вода, так что едва ли кто мог вспомнить, что он "принял и слышал" (Откр. 3,3).

Протестантские лидеры, которые и сами не имели между собой братолюбия, в 1608 году вступили в евангельский союз*, но они, естественно, не могли предотвратить возвращение людей в папство так, как бы это могло сделать чистое неповрежденное Слово Божие! Католические вожди противопоставили их союзу свою лигу 1609 года.

* Над протестантским городом Доновером нависла тень объявления вне зако на По истечении непродолжительного времени город был насильно возвращен в католичество Это стало последним роковым поводом, приведшим к образованию союза.

Сердца были взволнованы, иезуиты достигли своей цели. Теперь, когда горючий материал скопился в большом множестве, они высекали из среды притесняемых протестантов зажигательную искру, которая должна была превратить всю Германию в пылающий пожар. В диком пламени кровавой тридцатилетней войны, явившейся для неблагодарного народа судом Божиим, по плану иезуитов должно было рухнуть здание Реформации. Однако как бы ни был суров суд Божий, Его благодать все это обратила в благословение. Многое, что было построено из сена, соломы и дерева, сгорело, что же было драгоценно, то более очистилось и обнаружилось перед всеми.

Тридцатилетняя война

Кесарь Матфий, взошедший на трон в 1612 году на место своего брата Рудольфа Второго и находившийся по сравнению с ним под большим влиянием иезуитов, уничтожил императорскую привилегию своего предшественника, которую тот издал в 1609 году из политических соображений, при которой богемским протестантам гарантировались признание и терпимость. При правлении нового кесаря пражский архиепископ в 1617 году разломал новую протестантскую церковь в Клостерграбе, а в Браунау закрыл. Возмущенные богемцы требовали справедливости и суда, и когда после многих просьб и ожиданий они этого не получили, то 23 мая 1618 года кучка отважных возбужденных мужчин устремилась в пражский замок и по древнебогемскому обычаю выбросила из окна двух враждебных наместников.* Это, само по себе невеликое происшествие, стало поводом для войны, которая так долго свирепствовала и в течение тридцати лет опустошала немецкую землю и истребляла людей. Фердинанд из Штирии уже давно призывал старого кесаря, говоря: "Лучше пустыня, нежели земля, населенная еретиками!"

* Говорили, что эти двое, Мартинец и Славата, у себя дома натравливали на протестантов огромных собак, принуждая их на мессу Впрочем, при падении оба они были разбиты насмерть.

Богемцы призвали главу евангельского союза Фридриха Пятого из Пфальца и избрали его своим царем. Он пришел, но не оказался достойным человеком для такого серьезного тяжкого времени. Фердинанд из Штирии, который, между тем, достиг кесаревского трона, разбил богемцев в 1619 году при Белой горе около Праги. Молодой король бежал в Нидерланды. Иезуитский воспитанник Фердинанд здесь собственноручно уничтожил имперскую привилегию Рудольфа. Проповедники и учителя протестантства были изгнаны. На их места пришли целые толпы монахов, священников всяких духовных органов, которые тотчас приступили к делу, обращая всех вновь в католицизм. Конфискация имущества и истребление протестантов вскоре стало повсеместным явлением. Тогда около тридцати тысяч семейств, домов и дворов оставили все, что имели, и разлетелись во все стороны, как стаи голубей, как поется в старой песне. Сама Богемия вновь впала во мрак заблуждений, а также была буквально опустошена. Кесарь свирепствовал против евангелистов не только в Богемии, но и в Австрии. в 1627 году он издал эдикт для верхней Австрии, а позднее и для нидерландской Австрии, по которой все, не желавшие отказаться от евангельской веры, в течение двенадцати недель должны были покинуть кесаревскую наследственную землю со всей семьей, со всеми домочадцами. Тогда многие проповедники и учителя пожелали всех благ своим школам и общинам, тысячи семей простились со своими домами и землями, многие графы и бароны из своих великолепных замков и крепостей Богемии и Штирии, Каринтии и Крайны вместе со всеми гонимыми подались в Аугсбург, Регенсбург, Ульм и Нюрнберг, в далекую Швецию, куда их призывал Густав Адольф, в Трансильванию, в Швейцарию, в Голландию, Саксонию, в Бранденбург и Пруссию. Продвижение австрийских изгнанников (эксулантов) по землям дискутирующих, но все же мертвых протестантских стран явилось сигналом к пробуждению, свидетельством силы Божиего Слова и верой, побеждающей мир. Из их песен, которые пели изгнан ники во время своего странствования в поисках места жительства, приведем лишь вот эту одну:* Скажи мне, брат любимый, Куда лежит твой путь? Земля необозрима, Да негде отдохнуть... За истину Господню Злословен, как злодей, Стал лишним ты сегодня Для общества людей. Христово поношенье Всем сердцем возлюбя, Презренье и лишенья Навлек ты на себя. Не бойся! Средь страданья Тебя Господь ведет, В горниле испытанья Будь мужествен и тверд! Отчизны, дома, чести Лишенный пилигрим, Не помышляй о мести, Ты Господом храним! Хоть путь тернист и узок, Крепись, не унывай, Тебя любовь Иисуса Ведет в небесный край!

* Из малого собрания "Песни австрийских изгнанников, евангельских христиан времен тридцатилетней войны", которые сочинил известный благочестивый поэт Альберт Кнапп, а в 1861 году Й.Ф. Штейнкопф напечатал в Штутгарте.

Во времена таких происшествий в Австрии война получила свое опустошительное развитие. Евангельский союз в действительности был уже расформирован, однако Христиан Четвертый из Дании, с денежной поддержкой Англии и Голландии, выступил за дело протестантов в Германии. К сожалению, он был быстро разбит. Победоносный кесарь уже в 1629 году издал так называемый реституционный (восстановительный) эдикт. Все архиепископатства, епархии, приюты и монастыри, ставшие протестантскими после договора в Пассау (1552), должны были быть возвращены католической церкви, жители же должны были принять старую католическую веру. Притом кальвинисты (реформисты) не были признаваемы никаким религиозным миром, таким образом по всей Германии их уже никто более не щадил и не терпел. Дело не окончилось простым напечатанием эдикта. Фердинанд тотчас привел эдикт в исполнение. Его комиссары и кесаревские войска под предводительством известных военачальников Тилли и Валленштейна прочесывали всю страну, убивая, грабя и сжигая. Протестантский народ лежал у ног раба иезуитов Фердинанда, растоптанный и истекающий кровью. Только Магдебург долго еще оказывал сопротивление приведению в исполнение кесаревского эдикта. Тилли вынужден был осадить его.

Густав Адольф Шведский в Германии

Должно ли было исчезнуть великое дело Реформации так же и в Германии, как это произошло во многих других странах? Хотел ли Бог отнять от немецкого народа Свое Слово, поскольку тот показал себя таким неблагодарным и так недостойно попирал доказательства Его благословений? Должен ли был сгуститься над страной и людьми страшный губительный мрак Рима? Таковы были вопросы, которые серьезно вставали перед многими сердцами людей и которые они направляли к Богу в страхе и трепете. И Бог, Который льна курящегося не угашает, пришел на помощь немногим верным сынам Своим, которые в те времена стояли, как одинокие колоски на обширном голом поле (Толук. "Свидетельство о положении лютеранской церкви во время Тридцатилетней войны". Предисловие, стр. 3). Он воздвиг торжествующему врагу истины противника в лице благочестивого короля и героя веры Густава Адольфа из Швеции.

Густав Адольф, внук ранее названного Густава Вазы, с тревогой взирал на то, как возрастает католическая мощь и как она приближается к северу. Его родственники и герцоги из Мекленбурга уже были изгнаны и казалось, что евангельская вера по всей Германии найдет уже скорый конец. Тогда в сердце его загорелось желание придти на помощь братьям по вере и скорее разбить мощь гордого врага. Он со скорбью простился со своим народом и отплыл на кораблях с 15000 человек в Германию. 25 июня 1630 года, ровно в юбилейный день столетия доставки в Аугсбург драгоценного груза евангельского вероисповедания, шведский избавитель вместе со своими воинами ступил в Померании на немецкую землю. Здесь он склонился на колени, и "его сердце излилось в горячей искренней молитве." Суровые северяне не смогли удержать своих слез, когда они услышали такую страстную молитву из уст любимого короля. Когда же Густав Адольф поднялся с колен, то воскликнул к ним: "Не плачьте, но молитесь!" За таким вождем воины готовы были идти и на смерть. Армия Густава Адольфа была не только отважной, но содержалась в страхе Божьем через проповеди Слова Божиего и через молитвы; шведы весьма отличались воинской дисциплиной от необузданных кесаревских орд и армии Валленштейна.

Тысячи приветствовали Густава Адольфа, как "звезду с севера", однако князья, отчасти из-за страха перед кесарем, отчасти из-за страха перед конфессиональной борьбой решили не примыкать поспешно к "льву с севера". Так, старый Богислав Четырнадцатый из Померании, боязливый Георг Вильгельм из Бранденбурга и Иоганн Георг из Саксонии лишь после многих просьб и угроз согласились примкнуть к нему и пропустить его войско через свои земли. Из-за медлительности и недоверия князей отважный Магдебург после долгого, упорного и мужественного сопротивления пал жертвой в мае 1631 года. Тилли со своим осадным войском сломил сопротивление и предал несчастный город на многодневное мародерство. В отношении мужчин, женщин и детей совершались такие мерзости, какие едва можно было придумать. Из населения города в 33000 было уничтожено 30000. Сам город превратился в дымящиеся руины. Генерал конницы Паппенгейм описывал слова ликования кесаря: "Со дней разорения Трои и Иерусалима никто и нигде не одерживал еще такой победы!"

После этой чудовищной магдебургской кровавой бойни, немецкие протестанты открыли шведскому королю свои сердца и земли, они взирали теперь на него, как на спасителя и помощника. На самом деле, спустя несколько месяцев Густав Адольф разбил войско Тилли, "победителя в 36 боях" на широком поле вблизи Лейпцига. Отсюда король двинулся вглубь Германии. Куда бы он ни приходил, к нему стекался народ с радостью и ликованием. Во многих городах, например, во Франкфурте-на-Майне, Мюнхене, Нюрнберге и Эрфурте при его появлении были оказаны безмерные почести.* Богобоязненный победитель был весьма опечален этим; охваченный почти страхом смерти, он сказал своим офицерам: "Наши дела обстоят неплохо, но я очень боюсь, что Бог накажет меня за безумие этого народа! Великий Бог, Ты мне Свидетель, как мне все это не нравится! Я предаю себя на Твое усмотрение".

* Правда, прежде всего это было спасение, что приносил шведский король народу, который ему в ответ на это оказывал почести. Однако даже просто появление его, в ком проявлялась сила и достоинство, доброжелательность и благосклонность обретало ему поклонников Густав Адольф в то время находился в расцвете мужского возраста и был статным, красивым, на целую голову выше своих воинов, с голубыми глазами, высоким открытым лбом, густыми русыми, почти золотистыми волосами, из-за чего его на родине прозвали также "золотой король". Притом он был силен в немецком языке, как и во французском, итальянском и латинском языках, и немецкий народ видел в нем единственного своего правителя, на голову которого он охотно надел бы корону объединенной евангельской Германии.

В ноябре 1632 года Густав Адольф в Саксонии встретился с войском великого военачальника Валленштейна. 16 числа того месяца произошла жаркая битва под Лютценом. Рано утром, когда взошло солнце, в лагере шведов раздалась песня: "Убежище нам сильный Бог!" Король со всем своим войском склонился на утреннюю молитву. Когда они поднялись с молитвы, снова зазвучала песня: "Да будет Бог к нам милосерден, даст над врагом победу!" Затем началась жаркая битва. Шведы кинулись в битву с возгласом: "С нами Бог!" Им в ответ из рядов кесаревских войск неслось: "Заступница Мария!" Бой продолжался долго; чувствовалось, что Густав Адольф должен одержать победу ценой своей драгоценной жизни. Его быстрый конь носился под ним то туда, то сюда, чтобы укрепить своих воинов. Наконец он врывается в середину битвы, попадает в окружение вражеских кирасиров, и, получив множество смертельных ранений, великий король падает с коня. Только один благородный юноша остается с ним и ищет своего повелителя. Однако все тщетно, вскоре он оказывается рядом с королем зарубленным и истекающим кровью. Под пулями и ударами рапирой вражеских солдат Густав Адольф испускает свой дух. Его окровавленный конь вырывается из этой сечи и возвещает шведам о невосполнимой потере. Невыразимое горе пронизывает все сердца. Горя жаждой отомстить за смерть своего любимого короля, шведы неудержимо устремляются в бой. Кесаревские войска уже не могут более противостоять их мощному натиску. Они обращаются в дикое бегство. Победа была великой, однако потеря была большей - Густава Адольфа больше не было в живых. Протестантская Германия погрузилась в глубокий траур. Фридрих Пятый из Пфальца умер через несколько дней в горести от этой траурной вести. Католики, хотя они и были разбиты, ликовали. Кесарь повелел повсеместно совершать молебен во славу Бога. Смерть такого противника была драгоценнее триумфальной победы.

Конец Тридцатилетней войны. Вестфальский мир

Под предводительством Густава Адольфа страшная война наверняка была бы подведена к быстрому и счастливому концу, теперь же Германия на многие годы превратилась в арену обольстительных битв для чужестранных войск и правителей, которые под видом религии сражались ради денег и богатства, ради почестей и политических интересов. Так, войска католической Франции совместно со Швецией воевали на стороне протестантов, потому что знаменитый великий дипломат Ришелье озабоченно и ревностно следил за возрастающей мощью кесаря. Только в 1648 году, когда Фердинанд Второй, "сын общества Иисуса", уже десять лет лежал в гробу, его миролюбивый сын, Фердинанд Третий, смог очистить свою несчастную страну от воинствующих сил и установить мир. В Оснабрюке и Монстере в том году была закончена Тридцатилетняя война через Вестфальский мир. Франция и немецкий кесарь готовы были довольствоваться переговорами о мирной торговле, но Швеция требовала определенного отрегулирования религиозных распрей в Германии. Так, здесь были даны лютеранам и реформистам в Германии полная религиозная свобода и равноправие их с католиками. Реформисты, которые были ненавидимы остропроницательными иезуитами более, чем лютеране, получением равной религиозной свободы были обязаны энергичным выступлениям в те времена еще совсем молодого великого курфюрста из Бранденбурга. Реституционный эдикт от 1629 года был отменен и для унаследования церковного имущества 1624 был признан нормальным годом. Папа римский против такого решения поднял решительный, но безуспешный протест. Германия снова имела мир, однако как она выглядела после этой чудовищной войны! Из шестнадцати миллионов людей едва осталось четыре, поля были опустошены, деревни и города сожжены или лежали подобно умершим. Беттиус, современник и очевидец, пишет об этом: "Германия лежит в нечистотах, в глубоком позоре, в бедствии, в бедности, в сердечной скорби, она находится как бы под карой и проклятием Божьим!"

Некоторые свидетели веры времен Тридцатилетней войны

В протестантской церкви число тех, "которые не осквернили одежд своих и будут ходить со Мною в белых одеждах" (Откр. 3,4) в Германии, несмотря на одичание народа во времена тяжкой Тридцатилетней войны чрезвычайно возросло. В страхе и в великой нужде многие сердца научились искать Лица Господня и внимать Его словам. Они открыли свои сердца истине и верою во Христа познали Бога Отца, Который возлюбил нас и дал утешение вечное и надежду благую во благодати (2 Фес. 2,16). Мы с уверенностью можем предположить, что среди сотен тысяч, которые умерли от лишений и мерзостей войны, немало душ перешло в вечность, примирившись с Богом. Между тем споры о мертвой букве правоверия продолжались и далее. В противоположность этому в церкви возникло иное течение, которое с того самого времени называется мистицизмом. Основоположники этого движения в благородном и лучшем смысле стремились испытать и осознать истины в собственном сердце. Если ортодоксальные проповедовали: "Веруй в Христа", - то мистики учили: "Испытай и вкушай Христа!" Обе стороны были правы. Между тем вера у одних в большинстве была только пребывающей мертвой, внешне действительно признающей исторический факт рождения, смерти и воскресения Христа. У других же, даже у мистиков в лучшем смысле, в противоположность этому все внимание было сосредоточено единственно на внутреннем состоянии. Они не очень-то строились на Христе и на совершенном Им деле, но на блаженном пребывании в них Божественной любви. Однако ведь не написано: "Любовь есть Бог", но: "Бог есть любовь"! "В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши" (1 Иоан. 4,10). Назовем здесь, как принадлежащего к этой группе Иоанна Арнда (умер в 1621 году в чине генерал-суперинтенданта), благородного автора знаменитой на весь мир назидательной книги "Об истинном христианстве" и молитвенной книги "Райский сад". Арнд желал приводить души от мертвой буквы к Духу, от учения к жизни, от формы ко Христу. Бог благословил весьма обильно его усердие и он был в благословение для многих сердец как проповедник, учитель и утешитель. В то же самое время с таким же великим благословением трудился в восточной Германии в том же направлении, что и Арнд, Валерий Хербергер, который позднее проповедовал во Фрауштадте в Польше, где война, моровая язва и пожары сильно изнурили народ; там он умер в 1627 году. Благая весть о спасающей благодати Божьей во Христе Иисусе через него достигала многих сердец и спасала многие души. Еще двух верных людей, как Валентина Андреа, о котором Шпенер, основатель пиетизма, сказал: "Если бы мне дано было воскресить кого-либо во благо Церкви, то это несомненно был бы В.Андреа!", и благочестивого ученого из Ростока профессора Генриха Мюллера, мы уже встречали ранее. Мюллер, который с равной верностью выступал как против непримиримой ортодоксальности, так и высокопоставленных грешников среди правителей и высоких чинов, разоблачая их Евангелием, серьезно исследуя слово Божие, из-за своих нападений на "четырех немых церковных идолов" был причислен к "еретикам и перекрещенцам". Многократно испытанный в страданиях, знаменитый проповедник Христиан Скривер был мистиком в лучшем смысле слова. Он долгое время работал в Магдебурге и десятилетие назад был сильно, до смерти, болен. Бог оставил его жить, чтобы позднее в Кведлинбурге во дворе герцогини из Саксонии он смог увидеть плоды своего тяжкого верного труда, где он успокоился в Господе в 1693 году. Оба его главных труда: проповедническая книга "Сокровище души" и собрание из 400 прекрасных осмысленных притчей из жизни под названием "Богоугодные молитвы на всякий случай" и поныне еще читаются. Насколько иначе, в противовес названным лицам, у многих других мистиков вся опора и все их духовное средоточие заключились в их собственной душе, видно на примере знатного проповедника и отличного поэта Ангелуса Силезиуса (Иоганна Шефлера). Этого, с его непостоянством чувств, недолго терпели в новой, исполненной спорами и распрями церкви, и он в 1653 году во вред своей душе возвратился в лоно "единоспасающей католической церкви."*

* Его песни, написанные им до времени возвращения в папство, свидетельствуют о его преданности и любви к Господу. Назовем некоторые из них: "Люблю Тебя, Господь распятый", "Хочу любить Тебя всем сердцем , "Христос, ваш Вождь, ведет нас в бой", "О, любовь, источник жизни", "Не говорите мне о злате, богатстве, славе в мире злом!"

Слово мистика происходит от греческого слова, которое означает: скрыто, тайно, таинственно) венно. Мистицизм существовал почти во все времена в церкви и через своих знаменитых представителей, таких как Таулер, Зузо, Фома Кемпийский и многих других. Они разбудили в сердцах стремление оживить мертвое христианство через реформацию церкви. Пагубное упование многих мистиков на "внутренний свет и слово", которое они ставили на место слова из Священного Писания, а также страсть других мистиков исследовать сокрытое и таинственное в царстве природы, найдено не у всех представителей этого направления. К мистикам, которые совратились с пути и которых мы не можем причислить к свидетелям Христа по преданиям, дошедшим до нас, относится чудо-врач и натурофилософ Парацельс, который во времена Эколампадиуса читал лекции в Базеле. Далее стоит знаменитый глубокомысленный Герлицер Шумахер, затем теософ Яков Беме, умерший в 1624 году, он написал много сочинений и является отцом секты бемистов, возможно, и проповедник Валентин Вейгель в графстве Мейсен.

Следующим свидетельством возрождения Божественной жизни в опустошенной Германии, задыхавшейся от бедности и невежества, является великое сокровище - сборник духовных песен, который получила евангельская церковь в те времена. Благочестивый, исполненный веры Пауль Гергард, тяжко пострадавший лютеранский проповедник, сначала в Берлине, затем в Любане на р.Шпрее, где он умер в 1676 году, занимал среди сочинителей песен в те дни первое место своими прекрасными песнями, исполненными упования на Бога и своего распятого Спасителя.*

* Из его 131 духовной песни самыми известными и знаменитыми являются пасхальные песни "О, Агнец, Ты наш грех понес!", "Наш Царь в венце терновом". Благодарственные песни: "Пой, в Господе ликуя", "Я, полн благодаренья, могу ль Творцу не петь?" Вечерние песни: "Уснули темные леса". Песнь ободрения: "Дела, мечты, стремленья и весь твой путь предай на Божье попеченье и твердо уповай: Кто дал устав Свой ветру, светилам, облакам, усмотрит километры, где стать твоим ногам".Из-за ограниченности размера нашего труда мы здесь не можем назвать всех знаменитейших песен многих поэтов того времени, как, к примеру, песни Николая Германа и Иоанна Риста, которые сочинили более ста духовных песен. Все евангельские книги песен имеют в своей сокровищнице великое множество песен из середины 17 столетия, в том числе прекрасную песню проповедника Иосия Штегмана, умершего в чине генерал-суперинтенданта в 1632 году: "Укрой нас в благодати, Господь Иисус Христос!"

Господь в то время обратил к Себе также и из среды немецких правителей, которые стремились жить по Его воле, как Его ученики. Назовем Вильгельма Второго, герцога из саксонского Веймара, и все же в первых рядах - герцога Эрнста из саксонского Гота. Эрнст, прозванный "праведным", а также "мудрейшим" правителем своего времени, опустошенные пределы Гота, которым он правил в 1640 года, через свою мудрость, благочестие и богобоязнь за кратчайший срок вновь превратил в зажиточную область и привел к расцвету. Он пригласил назад изгнанных жителей, оказывал им всяческую помощь, вновь восстановил разрушенные школы и церкви. Евангелие, которое Эрнст принял сам, а потому хорошо знал, он повелел проповедовать повсеместно. Пасторы были должны проповедовать все по очереди перед ним, чтобы он смог сделать свое заключение. Молодые и старые по всей стране должны были понравиться ему, так чтобы в школах, домах и церквях оказывались испытанные верные верующие люди, прошедшие церковное испытание, знают ли они учение о спасении. Народ сначала возопил, затем же благодарил Бога и вскоре вблизи и вдали разнеслась слава: "В саксонском Готе крестьяне знают больше, чем знатные дворяне в какой-либо другой местности." Юноши из-за границы стекались в саксонский Гот, чтобы получить там образование. Более сорока католических священников и монахов обратились к Богу благодаря спокойному, тихому благородному свидетельству, воздвигнутому Эрнстом в стране, и стали евангельскими. Тайна благополучия страны и благословения, почивавшего на людях, заключалась в смиренной покорности правителя Слову Божиему и Его руководству, а также в его личной верности в молитвенной жизни. Всю свою большую семью Эрнст старался, с помощью своей верной верующей супруги Елизаветы фон Альтенберг, привести к Господу. Его день начинался и заканчивался молитвой и чтением из Божьего Слова. Некоторые места из Слова Божьего для него были особенно дороги. При чтении Евангелия от Иоанна 3,16 он однажды воскликнул: "Одно это изречение я не отдал бы за многие тысячи миров!" 1 Иоан. 1,7 он едва ли когда-либо читал без слез на глазах. Он благословенно упокоился в Боге, Господе своем, 26 марта 1675 года, прежде сердечно и торжественно попрощавшись со своим подчиненными, поприветствовав их с церковной кафедры в последний раз, наставив их оставаться верными Господу.

Число людей, которые приняли в свои сердца Господа и через которых Он прославлялся, во второй половине 17 столетия постоянно возрастало как среди высших, так и среди низших классов, в итоге невозможно стало сосчитать свидетелей жизни того времени. (Толук: "Свидетельство..." Предисловие, стр. 3 и 4; "Церковная жизнь в 17 веке")

Переход к пиетизму

Протестантская церковь во всей своей сущности не стала лучшей в течение Тридцатилетней войны. Жалобы, которые возносились на нее в начале войны, во времена несчастий стали еще более обоснованными и возросли соответственно тому, насколько возросло число верующих. Мы должны понять, почему в Германии возник пиетизм, при котором появившиеся в церкви затруднения продлились еще некоторое время. Это было проявлением божественной жизни против системы, неправедно воздвигнутой человеком.

Жалобы в основном были направлены против церковного управления, дисциплины и богослужения. Правители и советники из рейхстага, в большинстве своем невозрожденные люди, как верховные надзиратели в церкви действовали без всякого страха Божьего, поступая как им заблагорассудится. Они стремились управлять церковью, так что на место папизма заступал кесарепапизм, то есть неограниченная государственная власть. В то время, как католическая церковь стремилась господствовать над миром, протестантизм мира господствовал над церковью. Обе стороны действовали против Слова и воли Бога. Еще одна жалоба из того времени громко прозвучала в сочинении "Голоса сторожей из разоренного Сиона", которое напечатал богобоязненный рано ушедший из жизни проповедник Феофил Грозгебауэр в Ростоке в 1661 году. Он сожалел, что так мало божественной жизни, когда весьма многочисленно и громко звучат голоса спорящих ревнителей за чистоту учения. Пагубно было в церкви такое явление, что не делалось никакой разницы между верующим и тем, кто живет безбожно. Все члены церкви объявлялись блаженными, на всяких похоронах слышалось: "Он носил иго Христа, умер, будет жить вечно!" В церкви недоставало должного наказания. "Церковь, - жалуется он, - уже не пользуется властью владения ключами в том смысле, как это было предписано Господом. Господь доверил ключи всему собранию как обществу братьев, потому что это доказывается его словами: "Скажи церкви". Правда, он пришел себе на помощь и сказал, что по отношению к начальству не должно применять ключи на закрытие (т.е. исключение), но ключи на открытие (т.е. на зачисление), которое действительно основано на прощении грехов, для всех едино. "Но как, - спрашивает Грозгебауэр, - принимать того, что не связано? И что вообще может сделать исповедник? Если приходящий кается, то он уже получил прощение у Самого Бога, и Святой Дух дает ему прощение грехов по Слову Божьему. Если же он не кается, то ему не поможет отпущение грехов исповедником" (Толук: "Свидетельство..." стр. 345 и "Церковная жизнь в 17 веке", раз. 1, стр. 8). Проповедники, которые в большинстве не были возрожденными от Бога, полагали, что они должны только проповедовать, так что по всеобщему мнению проповедь и богослужение являлось одним и тем же. "Вместо того, чтобы сказать с древними христианами: "Мы на братском собрании славили Бога, сердечно молились за некающихся, кающихся сердечно принимали, назидали друг друга псалмами и слушали Слово Божие", - они употребляют новые, неизвестные апостольским христианам формы речи: "Мы побывали на проповеди!", равно, как римские католики говорят: "Мы побывали на мессе" ("Голоса сторожей" стр. 207). Несмотря на жалобы Грозгебауэра и на его предложения по улучшению существующего положения, они были направлены на то, чтобы устранить порицаемое зло внутри самой системы, но от самой системы, которая с устранением утвержденных трудностей отчасти могла бы развалиться, он никак не желал отказаться. Своим сочинением "Голоса сторожей" он желал исполнить повеление Господне: "Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти" (Отк. 3,2).

Гораздо благословеннее и значительнее было свидетельство Филиппа Якова Шпенера и целого ряда людей, называемых пиетистами, которое наложило свой отпечаток на внутреннее состояние протестантской церкви в 17 и 18 столетиях.

Филипп Яков Шпенер и пиетисты

Как было издавна, когда многие дети Божьи, стремившиеся жить неоскверненными миром и вести благочестивое и богоугодное странствование, были прозваны фанатиками и мистиками, так и для верующих 17 столетия было придумано новое оскорбительное прозвище: "пиетисты", т. е. святоши. Первым, кто должен был носить это прозвище совместно со своим друзьями, был Филипп Яков Шпенер. (Основанная во Франкфурте Филиппом Шпенером "коллегия пиетатис", то есть собрание благочестивых, о чем мы еще поговорим подробнее, дала первый толчок для возникновения нового наименования).

Этот верный свидетель о спасительной животворящей благодати Божией во Христе Иисусе родился 13 января 1635 года в Рапполтсвайлере в верхнем Эльзасе. Его благочестивый отец совместно со своей богобоязненной женой Агатой, урожденной Сальцман, вели богоугодную жизнь, он работал в совете такой же благочестивой графини Агаты из Раппольштейна, которая была крестной матерью его сына. На попечении и воспитании таких родителей и такой высокой покровительницы, под руководством знаменитых учителей богато одаренный мальчик вырастал быстро и вскоре овладел великими сокровищами познаний. Самым величайшим сокровищем, полученным им в отеческом доме, было насажденное в него слово Божие, которое через неизреченную благодать Господа стало его неотъемлемой частью жизни. Уже в возрасте 16 лет юноша поступил в университет в Страсбурге изучать теологию. В течение девяти лет он обучался в разных высших школах со всяким усердием и верностью, с большим успехом, там он получил, чему способствовали и его многие путешествия, основательную ученость и обширное всестороннее образование. Различные английские сочинения верующих пуританцев и особенно вдохновенные речи великого знаменитого проповедника реформистов Лабади в Женеве, где Шпенер остановился в 1661, году произвели на воспитанного в строгом лютеранстве молодого ученого и теолога благословенное влияние. В конце года из Женевы он направился в Страсбург.* Там в университете он читал богословские, исторические и философские лекции, в которых он не упускал подходящего момента и удобных возможностей, бесстрашно направлять своих слушателей непосредственно ко Христу как единственному Спасителю и Источнику жизни. В то же время Шпенер занимал второе место свободного проповедника в городе. От этого вполне благословенного труда его перевели в 1666 году в весьма почетном звании, как старейшину и проповедника, во Франкфурт на более обширное поле деятельности. В течение двадцати лет неустанно проработал Шпенер в стольном городе на Майне при великом благословении, встречая, однако, немалую вражду, сопротивление и клевету. Беззаботным грешникам и гордым фарисеям не могли нравиться такие побуждения в их сердцах, какие вызывали проповеди Шпенера, они не могли отказаться от их показного лживого благочестия. Они, совместно с ортодоксами, которые сильно противостояли проповедям старейшины о необходимости в возрождении каждой отдельно взятой души, подняли громкий скандал против него. Все они питали надежду, что простая твердая приверженность к так называемому "чистому евангельскому учению" достаточна для искупления и спасения их душ и что это явится следствием их вероисповедания. Ввиду такого состояния ряд отличнейших людей, как Ангелиус Силезиус, начали сомневаться в спасении Церковью и обратились снова к темному надменному папству или же стали основывать новые секты. Шпенер думал иначе**, хотя он ничуть не хотел идеализировать все, что делал Лютер, он все же надеялся, что через возрождение отдельных душ и через маленькие благочестивые общины, которые должны стать "церквушкой в церкви", постепенно можно будет превратить лютеранскую церковь в богоугодную. Таким образом, в 1669 году, во Франкфурте он впервые учредил вышеназванную "коллегию пиетатиса" как собрание для домашнего братского созидания. Вечерами по понедельникам и средам в лекционном зале Шпенера собирались мужчины и женщины разных сословий. Библейский час, как ныне это было бы названо, обычно открывался молитвой самого Шпенера, заканчивался также его молитвой, здесь всякий имел свободу открыто высказывать свое понимание или мнение о прочитанном отрывке или стихе из Священного Писания. Благословение от этого нововведения в тогдашней евангельской церкви вскоре стало ощущаться, но и враг поспешно приступил к действию и начал распространять отвратительные, чудовищные, клеветнические измышления на "пиетистов". В высшей степени мягкий и миролюбивый Шпенер отсылал своих противников к Священному Писанию, в котором сказано, что оно "богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности." Несмотря на ожесточенную вражду численность коллегии сильно возрастала.

* Женитьба Шпенера падает на время его пребывания в Страсбурге и его торжественное назначение доктором теологии было совершено в день свадьбы. При своей скромности Шпенер, который уже на 18 году жизни стал магистром свободного искусства, при всей учености он не стремился приписывать себе всякие достоинства. Для дальнейшей характеристики этого молодого человека да будет сказано, что он не хотел жениться из-за своего серьезного, почти мрачного характера, поскольку он думал, что никакая жена не сможет стать с ним счастливой. Он охотнее готов был жениться на вдове, имевшей ворчливого угрюмого мужа, которая, возможно, и смогла бы терпеть его. Однако родственники Шпенера, которые прекрасно знали достоинства и любвеобильный нрав этого благородного человека, выбрали для него благочестивую молодую девушку Сюзанну Эргард, дочь видного страсбургского бюргера, в которой он нашел такую же спутницу, такую же помощницу, как и Лютер в своей Катарине.

** Несмотря на все свое уважение к великому реформатору, Шпенер все же говорил о его труде так: "Я никогда не имел такого мнения, что реформация Лютера была доведена до такого совершенства, какое было бы желательно." Относительно учения Шпенер сожалеет, что Лютер "о последнем времени не познал того, что в Писании отражено не настолько мрачно." Он особенно сетовал о лютеранской церкви в том, что в ней община верующих не имеет никаких прав.

В 1675 году Шпенер написал свою прекрасную книгу "Pia desideria, или сердечное стремление к богоугодному исправлению истинной евангельской церкви", при этом некоторые христианские предложения нацелены на то, чтобы оживить всю евангельскую церковь. Свой труд он начинает словами Иеремии: "О, кто даст голове моей воду и глазам моим источник слез!" (Иер. 9,1). И после того, как он долго сетует на вред, нанесенный церкви, приводит свои шесть предложений. Он отмечает как важнейшие приведенные здесь нами два пункта, которые действительно знаменательны: 1. Истина Божья должна быть познаваема многими, с этой целью Священное Писание должно быть читаемо в семьях и особенно в собраниях верующих для братского наставления, назидания и ободрения. 2. Вся христианская община, которая по 1 Петра 2,9 и Откр. 1,5-6 является всеобщим царственным священством, должна быть вовлечена в строительство Царства Божьего.* За такое "сердечное стремление" и за эти "христианские" предложения франкфуртский старейшина навлек на себя несмолкаемый ропот со стороны теологов, которые ополчились против него особенно сильно за то, что он поднял давно забытую истину о всеобщем царственном священстве христиан. Однако появлялись многие письменные труды признания со всех сторон, и пиетизм в стране захватывал круг шире и шире, в средоточии которого стоял мягкий по природе, но твердый в вере человек. Вслед за "Pia desideria" Шпенер опубликовал книгу "О духовном священстве всех христиан", в которой он подробнее разъяснял эту давно забытую истину и говорил в пользу основания "церквушки в церкви" (ecclesiolae in ecclesia). В 1680 году он с той же самой целью написал "Всеобщее богопознание всех верующих христиан и настоящих теологов". Равно горько, как и непостижимо, что Шпенер при таком высочайшем познании истин все еще твердо держался лютеранского учения о крещении как купели нового рождения, в зародыше которого лежало бы право на священство всех крещенных. Таким образом, он запутал себя в неразрешимом противоречии, ибо он в то же самое время проповедовал: "По благодати вы спасены через веру". Ради этого учения о крещении как о купели нового рождения, Шпенер поощрял и почти принуждал себя твердо держаться церковной системы.

* Следующие предложения таковы: 3. Выбранные общинами служители в своих выступлениях должны подчеркивать, что вера или познания без дел бесплодны и мертвы. 4. Неверующих или же заблуждающихся должно окружать любовью, за них должно молиться и стараться свидетельствами истины, словами и делами обратить их к Богу. 5. Проповедники должны познать Слово Божие в школах и университетах, поступить в школу Святого Духа и с юности должны вести богоугодную жизнь. 6. В проповедях вновь и вновь должно возвещать, что "христианство есть новое творение".

Шпенер, который уже свидетельствовал в двух великих стольных городах о Господе, должен был еще потрудиться как реформатор, в двух столичных городах, двух оплотах протестантства: в Дрездене и Берлине. В 1686 году курфюрст Иоганн Георг Третий из Саксонии призвал богобоязненного франкфуртского проповедника в свой двор. Шпенер вступил в этот новый, более обширный круг деятельности с тревогой и опасением, после многих искренних молитв. Верная работа в Дрездене для неутомимого деятельного человека была очень затруднена, сам курфюрст изменил свою благосклонность к верному серьезному свидетелю. Уже в первый месяц его пребывания в Дрездене произошел случай в Лейпциге, который подлил масла в огонь, что был зажжен через "пиетизм". Трое молодых верующих людей, приват-доценты Август Герман Франке, Пауль Антон и Иоганн Каспар Шаде, в духе Шпенера проводили в лейпцигском университете в воскресный день так называемое Collegia philobiblica, - лекции для друзей Библии - что которые студенты посещали с таким воодушевлением и в таком множестве, что вызвали у профессоров черную зависть. На этих собраниях прочитывалось Слово Божие, давалось изъяснение, а затем проводилась всеобщая молитва. С университетских и церковных кафедр посыпались оскорбления в адрес нового шпенерского сборища, а профессор Карпцов своими жалобами довел дело до того, что названные молодые ученые, Франке и Антон, как это имело место однажды с профессорами в Оксфорде, должны были прекратить учебную деятельность и оставить университетский город. Борьба, однако, продолжалась и потрясала всю Германию. По истечении пяти лет благословенной, но исполненной страданиями деятельности в Дрездене, Шпенер в 1691 году принял приглашение курфюрста Фридриха Третьего из Бранденбурга, в будущем первого короля Пруссии, прибыть в Берлин. И во время своего пребывания в Берлине верный человек имел как горькие, так и ободряющие радостные опыты. К радостному опыту относится возведение в университете большого зала с помощью курфюрста, который затем вверил ему теологический факультет. Здесь Шпенер имел возможность привести в исполнение свои реформаторские замыслы. Он тотчас предложил Августу Герману Франке и его единомышленнику - доктору Й.Й.Брейтхаупту - занять места профессоров теологии на новом факультете университета. Таким образом, нововыстроенный большой зал в результате стал для Германии тем, чем ранее для нее был Виттенберг: исходным пунктом верующих учителей и проповедников. Отрадным для Шпенера далее было и то, что его коллегия по всей стране находила приверженцев, и повсеместно стала ощущаться новая жизнь. Священное Писание было вручено народу вновь в обновление учения. Прежние служители, однако, были глубоко огорчены тем, что многие воздвигнутые им "церквушки" отделялись от "большого дома" и из-за чистой совести перед Богом не могли уже праздновать вечерю совместно с другими инакомыслящими христианами. К сожалению, Шпенер крепко держался не только за противоречащее Писанию возрождение души через крещение, но также разделял мнение Лютера о вечере. Эти оба таинства были столбами той системы, которую и сам основатель пиетизма не смог обратить в "жилище Божие Духом".

Смерть Шпенера, его семейная жизнь

В 1701 году Шпенер почувствовал, как сила его быстро убывает. Из тысячи писем, которые он получал и на которые обычно ежегодно отвечал, в этом году остались без ответа 700. Однако он жил и трудился при возрастающей слабости еще до начала 1705 года. 11 июня 1704 года, после того, как он произнес последнюю проповедь, он призвал к себе братьев-сотрудников, а также курфюрста Фридриха, который к тому времени уже стал королем, и сердечно попрощался с ними. Относительно своей деятельности он сказал: "Тут нет ничего, ничего, ничего моего! Только благодать Божия во Христе Иисусе, на которую я полагаюсь! От всего доброго, что было совершено через меня, я ничего не приписываю себе, мне ничего в этом не причитается!" Неожиданно жизнь этого праведника была продлена на некоторое время, так что он смог закончить свое небольшое сочинение: "О предвечном Божестве Христа". Он блаженно упокоился в своем Господе 5 февраля 1705 года на 71 году жизни. Накануне этого, вечером, он трижды прочитал молитву Господню из 17 главы Ев. от Иоанна, эта глава всегда была самой любимой им, но по ней он не хотел проповедовать, поскольку, говорил он, он никак не может постичь всю глубину ее содержания. Он так же просил не красить его гроб в черный цвет, он всю свою жизнь провел в трауре, теперь он переходит в торжествующую Церковь, где более никогда не будет траура.

С удовольствием мы рассмотрели бы более подробно домашнюю жизнь этого выдающегося человека, однако все же вынуждены передать это лишь вкратце.

Смирение и мягкость, ясность мысли и чистота характера ставят Шпенера на первое место среди выдающихся людей. Его жизнь, посвященная Господу, состояла из двух основных частей: молитвы и работы. О молитве он обычно говорил: "Молитва есть дыхание новой жизни", а о работе: "Кто отнимет у меня работу, тот отнимет у меня жизнь." Его время было распределено с предельной точностью, и от однажды установленного порядка он отчасти и весьма неохотно отходил в преклонной старости. И летом, и зимой он вставал в пол-шестого утра, в воскресенье - даже в четыре часа. Несмотря на это в течение дня он не находил времени ни на отдых, ни на прогулку. В Берлине за девять лет он лишь дважды побывал в своем саду, который примыкал к его служебному помещению. Ведение домашнего хозяйства и воспитание детей Шпенер, загруженный множеством работ и забот, смог смело и спокойно возложить на свою отменную спутницу, за которую был сердечно благодарен Богу, однако он никогда не переставал, как пресвитер, начинать день со своими домашними молитвами и чтением Слова Божьего и так же заканчивал его. Ежедневно верный служитель стоял перед Богом, зачастую часами, в молитве и молениях. Почти невероятно, насколько далеко распространялись его ходатайства. Если он слышал однажды о ком-нибудь, что тот ищет истины или уже страдает за нее, то могло быть, что он ежедневно в течение года или даже десяти лет вспоминал это имя пред Богом. Так случилось, что вскоре у Шпенера во всех странах были такие души, за которых он ходатайствовал пред Богом. Как верный слуга Господень, он черпал в молитвах силу для бодрствования, радость и способность ежедневного труда.

Спросим в заключение: что было делом жизни Шпенера, каково его свидетельство? Господь через Лютера возвратил христианскому народу Свое слово. Оно было принято, но в большинстве своем лишь внешне, а потому вскоре начались "пустые словесные баталии", то есть "словопрения, что ни мало не служит к пользе, а к расстройству слушающих." И пока проповедники спорили вокруг вопроса учения, общины оставались безжизненными. Через Шпенера и "пиетизм" Господь, как никогда раньше, громко воззвал о Своем слове, неоднократно проповеданном в Сардисе (новой церкви): "Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся", "Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим."

Слово Божие теперь снова было признано животворящим Священным Писанием, которое было исследуемо и читаемо в благословение многих тысяч дорогих душ. Ближайшим последствием этого стало умножение Божественных познаний, всеобщего свидетельства против системы, что возникло внутри системы. "Церквушки в церкви" являли всем ощутимо, доказывая на деле, что "большой дом" с множеством различных сосудов (2 Тим. 2,20-21), что знали как единственную церковь, не равнозначен Церкви как Телу Христову и Невесте Его. В то время многие сердца задавали себе серьезнейший вопрос, который был для одних в благословение, для других же в смятение: "Что такое Церковь? Спасает ли она или же она и сама спасаема?"

Август Герман Франке

Из времени и истории пиетизма рядом с благочестивым Шпенером мы можем поставить основателя галльского сиротского дома великого известнейшего человека профессора Августа Германа Франке, уже названного нами выше. Шпенер трудился скорее как проповедник и пастор, Франке - как теолог и учитель. Из беспокойной жизни и благословенной деятельности этого сильного верой свидетеля мы хотим привести лишь кое-что. Шпенер был человеком размышления и терпения, Франке - человеком смелых и решительных дел. Он был не меньшим реформатором, чем Шпенер; мы встречаем, что в некоторых пунктах он познал волю Божию и привел ее в исполнение более, чем Шпенер.

Франке, второй глава "пиетизма", родился 22 марта 1663 года в Любеке. Его отец, доктор юриспруденции и адвокат любекской конторы, по просьбе герцога Эрнста (Праведного) переселился в Готу дворовым и городским советником юстиции. Мальчик слышал в доме постоянно от своего отца, к сожалению, умершего рано, затем от своей благочестивой матери и сестры, Слово Божие. Он был воспитан в страхе Господнем, и даже быстрей, чем у Шпенера, в нем развились его блестящие способности. Уже в 13 лет Август Герман созрел для университета, но благоразумная мать еще два года продержала своего сына дома. В различных высших учебных заведениях усердный благочестивый юноша приобрел основательные знания, особенно в ближневосточных языках, которым он позднее обучал своих студентов, будучи профессором в Галле. В 17 лет франке стал магистром Лейпцига и с великим успехом читал лекции по теологии. Совместно со многими своими студентами он также основал коллегию друзей Библии (Collegium philobiblicum), что, однако, вскоре, как мы уже видели при Шпенере, вызвало великую бурю.

В то время, как ревностный магистр уже всеми почитался "благочестивейшим из благочестивых" и "пиетистом чистой воды", сам он в глубине души своей сказал: "Ты вообще никакой не христианин, в тебе еще никогда не было положено основания для этого." Франке чувствовал, что он еще не был Господним. Но Бог, полный благодати и милосердия, и его хотел оживить со Христом. В 1687 году при относительно продолжительном пребывании в Люнебурге у благочестивого и ученого Сандхагена, у которого он хотел почерпнуть более глубокое познание Священного Писания, он был приглашен произнести проповедь в церкви Иоанна. Проповедь была по Евангелию от Иоанна 20, 31. За день до этого он начал осмысливать текст. Чем более он думал, тем плачевнее и беднее ощущал себя. Ему стало глубже и острее, чем когда-либо, известно, что при всем своем знаменитом "благочестии" он является грешником и что он еще не достиг того, что гласил текст предложенной ему проповеди. А он гласил: "Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его." Невыразимый страх напал на него, и нигде он не находил ни покоя, ни утешения. Целый день он взывал к Богу о милости: "О, Боже, исторгни меня из такого гибельного состояния!" И Господь, Который изначально сказал: "Да будет свет!", - послал свет Своей благодати и истины и в его перепуганную душу. Франке уверовал в Иисуса Христа, Сына Божьего, и приобрел жизнь. Он читал свою проповедь, такую важную и значительную, будучи уже новым творением, затем поехал в Дрезден к Шпенеру, где при великом благословении пробыл два месяца, наконец, возвратился в Лейпциг. Здесь он развернул благословеннейшую деятельность в распределении Новых Заветов и духовных книг, в чтении проповедей, в организации вышеназванной коллегии. Однако теперь восстал и враг истины и душ человеческих, в большой ярости, дьявольской злобе препятствуя этому труду. Исход шторма, который разразился, уже известен. Франке и его соработник Антон вынуждены были покинуть Лейпциг. По этой причине мы находим его проповедником в Эрфурте, у верующего старейшины д-ра Брейтхаупте, будущего профессора в Галле, в котором он нашел верного брата и соучастника в духовных битвах.

Здесь деятельность Франке была такой же благословенной, как и в Лейпциге, многие католики были обращены, освещенные светом Евангелия, и покинули римскую церковь. Однако, как было в Лейпциге, так и тут, вскоре разгорелась борьба, исход был тем же: Франке, как виновник появления новой секты в 1691 году, должен был оставить Эрфурт. Бодро, с неслабеющей верой дважды изгнанный шел своим путем, слагая при этом песню: "Еще шаг к вечности благой свершен! О, слава Богу!" Герцог из Готы готов был предоставить безработному Франке гимназию, также и в Кобурге ему предоставляли место профессора в гимназии, но он отклонил оба предложения. Он с благодарным сердцем последовал призыву занять место профессора теологии в новом галльском университете, а также место проповедника в Гаухе под Галлем. Господь не забыл Своего слугу и нашел для него место, на котором он смог трудиться до конца своей жизни с большим Божьим благословением. Мы не сможем здесь проследить всю деятельность Франке шаг за шагом в течение его долгой жизни, подчеркнем однако, что этот верный, бесстрашный человек, который подобно Ноксу "не боялся никакого человека", дерзал, боролся, побеждал.

Как исполненный веры ученый профессор, Франке вскоре стал знаменитым и общеизвестным не только во всей Германии, но и далеко за ее пределами. В течение года у его ног сидело более 6000 молодых теологов, чтобы получить от него более основательное, глубокое, животворящее понимание Священного Писания, потому что его искреннейшим желанием, как и его сотрудников, было обрести ученых, но прежде всего обращенных. Если с поля деятельности Шпенера по земле разносились единичные хлебные злаки, которые то тут, то там колебались под дуновением ветров, то сейчас из Галле выходил великий шар отличных работников, молодых сеятелей, которые были обращены к Богу и в страхе Божьем повсеместно сеяли семена Слова Божьего. Посев через благодать Божью и силу Святого Духа дружно взошел и в первой половине восемнадцатого столетия принес прекрасные плоды. Франке жаждал возвещать с кафедры только имя Христово и проповедовать только о Нем, причем "не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы." Он делал это для пребывающего благословения многих дорогих душ. В городе и по всей стране действовал Господь, даже среди детей возникло большое пробуждение.* К сожалению, наряду с добром возникали болезни и странности. Можно было слышать об экстазах и видениях. Как обычно, враг яростно действовал, чтобы парализовать благословенное продвижение дела.

* Эти пробуждения, которые, конечно же, зачастую были на почве истинного обращения молодых искренних сердец к Богу, ортодоксальными верующими объявлялись делом дьявола, "пиетисты" усматривали в этом благодать Господа. Особенно великое пробуждение и движение между детьми наблюдалось в 1707 году в Силезии, число "молящихся детей" стало настолько великим, что правительство уже хотело вмешаться и силою сдерживать это движение, однако ревность верующих детей через это еще больше возросла. Большое количество детей от четырех лет собиралось в чистом поле, от всего сердца молясь и воспевая псалмы. Наконец решили построить им церкви. С того времени движение заметно приубавилось. Об этом чрезвычайном явлении в Силезии смотрите у Хагенбаха, "Крестный ход детей и молящиеся дети" от 1853 года.

В часы исследования Библии и на собраниях верующих Франке желал "проповедовать мудрость между совершенными, чтобы утвердилось сердце других во Христе Иисусе."

Боязливый Шпенер уже давно не одобрял всего, что происходило в Галле, особенно после того, что там начались некоторые внешние нововведения.** Особенно он испугался, когда в 1699 году Франке начал по апостольскому обычаю возвещать смерть Господа хлебопреломлением по домам и в собраниях. Богобоязненный благочестивый профессор желал быть безупречно верным Господу и Его Слову, точно исполнять благую волю Божью, насколько она ему открыта. Вражда противников здесь не могла остановить смелого непреклонного человека, гораздо опаснее обстояло дело с просьбами и советами друзей "знать меру". К сожалению, это зачастую имело успех.

** При крещении, например, отменили до тех пор общепринятое заклинание дьявола (Ехорцисмус), изменили кое-что касающееся исповедания, не объявляли уже всех умерших блаженными, отказались от лютеранского белого стихаря при проповедях и тому подобное.

На этом мы должны закончить разбор богато благословенной деятельности Франке и подчеркнем еще только его любовь к язычникам, которая послужила поводом к образованию первого так называемого датско-голландского миссионерского учреждения, потом - знаменитого дома сирот и примыкающих к нему учреждений. Имея в кружке для пожертвований 4 талера, "которые оказались у него для телесно и духовно жалких сирот, он приступил, взирая в полном уповании на Бога, к приему и воспитанию сиротских детей. Поступало дитя за дитем, требовалось одно строительство за другим, и Господь давал неотступно молящемуся по его вере. Он посылал ему благовременно все необходимое: деньги и помощь.*

* Учреждения, построенные франке, являются прекрасными памятниками силы живой веры и могущества неотступных молитв. В год смерти основателя сиротский дом имел 134 ребенка и 15 учителей (1727), а в школах франке, связанных с сиротским домом, насчитывалось уже 2207 детей, обучаемых 175 учителями, 148 бедных школьников имели бесплатный обед, 212 - ужин, а 255 студентов питались. К его сотрудникам и помощникам в первую очередь относится его одареннейший зять, проповедник, позднее ставший руководителем учреждения, И.А.Фрейлинггаузен, автор многих известных песен, из которых мы здесь называем "Лишь в тебе Одном, Иисус, покой", издатель широко распространенной книги песен Затем неустанный деятельный профессор Д.Херншмидт и два самоотверженных решительных кандидата, Х. И. Элерс, который для нужд сиротского дома выставил на продажу напечатанные проповеди франке на ярмарке в Лейпциге и этим положил начало созданию в сиротском доме книжного магазина, и почти незаменимый верный Нейбауэр. Друг франке, основатель части его заведения, библейского заведения, был благочестивый обергофмаршал Фрейгер фон Канстайн, который всем сердцем желал распространить Слово Божие среди народа. Он посвятил свое достояние и свои силы на достижение этой цели: достичь по возможности самого дешевого и доступного издания Библии, чтобы и бедные могли иметь Слово Божие. Кастайнское библейское заведение, давшее миллионам Новые Заветы и Библии, явилось предтечей всех библейских обществ.

Мы охотно остановились бы более подробно при рассмотрении образа этого незаурядного великого человека и привели бы отдельные черты характера благородного мужчины в кругу его уютной прекрасной христианской семьи, в центре которой находилась верная благочестивая жена, спутница и помощница, Анна Магдалина, уроженка из Врума, но определенные рамки не позволяют нам этого. Жизнь у Франке, как и у Шпенера, состояла из двух частей: молитва и работа. Каждое утро он вставал в 4 часа утра, первые два часа дня он проводил в молитве и чтении Библии, все остальное время отводилось на служение Господу. Закат его жизни был кратким, исполненным славы и страданий. Он отошел в вечность на 65 году жизни, 8 июня 1727 года, в мире и вере и, как верный раб, вошел в радость Господина своего.

Конец пиетизма

В лютеранской церкви совместно со Шпенером и Франке и после них довольно продолжительное время трудилось большое число верных людей, которые были приведены в жизнь через Шпенера и Франке. Господу известны имена всех Его верных служителей.* Все они почти без исключения остались внутри системы, против которой они внутренне возмущались и зачастую стенали. С чисто ортодоксальными проповедниками они находились в постоянной борьбе. Если те учили: "Крещение есть купель возрождения, и всякий крещенный есть священник в доме Господнем", то эти проповедовали: "Слово Божие есть семя возрождения и принадлежит царственному священству." Если ортодоксальные утверждали: "Церковь независима от верующих, где возвещается слово Божие и совершаются таинства через церковных служителей", то пиетисты тотчас парировали: "Церковь есть организм, состоящий из верующих."

* Мы уже назвали некоторые имена из этих людей, как Канстайн, Фрейлинггаузен, Херншмидт и многие другие. Некоторые из тех свидетелей предстают перед нами как поэты и писатели, как, например, Конрад Аллендорф, придворный проповедник в Кетене ("Где Бог такой благой, как Вы?"), Фр. Леер, дьякон в Кетене ("Мой Иисус прощает всех"), профессор Рамбах из Гисена ("Заступник наш, Ты одесную"), Бен.Шмольк, проповедник из Швейднитца ("О, как мы будем несказанно счастливы в небесах!"), далее назовем профессора Готфрида Арнольда из Гисена, автора большой книги "История Церкви и еретиков", силезского дворянина Карла Генриха фон Богатски, автора "Шкатулки для драгоценностей", затем человека веры и любви Готл. Вольтерсдорфа, основателя сиротского дома в Пуанцлау и автора многих песен, как, например, "Невесту Агнца с кем сравнить?" и т.д.

Борьба за Слово однако не могла верующих в "большом доме" ни отменить, ни представить "сосудами в почетном употреблении", лишь само Слово может это сделать, когда мы в страхе Божием и искреннем послушании Богу будем доказывать это. Пиетисты, оплакивавшие плененных миром детей, как это делал некогда Иеремия об иудеях, все же не могли "извлечь драгоценное из ничтожного". Господь же в конце, несмотря на их многие страдания и стремления, вынужден был произнести им приговор словами того же пророка: "Раздувальный мех обгорел, свинец истлел от огня: плавильщик плавил напрасно; ибо злые не отделились" (Иер. 6,29).

Таким образом, ни разу не был достигнут идеал церкви, к которому стремился Лютер, он не был воплощен, притом сам он через введение небиблейских народных церквей далек был от идеала.

В своем сочинении, появившемся в 1526 году, "Немецкое богослужение и порядок богослужения" он ясно подчеркивает: первое собрание - для большой массы народа, "среди которых много таких, которые еще не уверовали и не являются христианами." Это собрание имело цель "открытое привлечение к вере и христианству". Во-вторых, это собрание верующих. Об этом реформатор говорит, что оно не должно проводиться так открыто среди всякого народа, "но только в среде тех, которые серьезно хотят стать христианами и признают Евангелие и руками и устами, они должны поступать соответственно имени, которое носят и собираться по домам отдельно для совместной молитвы, чтения, крещения, для принятия таинства (вечери) и для исполнения других христианских дел. В этом порядке должно тех, кто ведет себя не по-христиански, обличать, исправлять, наказывать, изгонять или даже заключать под проклятие соответственно Матф. 18,15-17. Здесь также должно проводить всеобщие христианские сборы, дабы давали с охотой и распределяли по тому образцу, какой приводится апостолом Павлом в 2 Кор. 9,1-12. Здесь не должно быть больших хоров. Здесь должны совершаться кратким и чистым образом крещение и вечеря, все должно быть направлено на чистый источник Слова и совершаемо по любви."

Таким образом, здесь Лютер ясно и определенно требует отделения верующих христиан от внешних исповедателей, чтобы они могли в своей среде совершать крещение и вечерю.

Однако когда люди, как Август Герман Франке и другие, пожелали серьезно следовать этому, то, как мы уже видели, другие вожди пиетизма выступили против них. С течением времени из собраний пиетистов в Вюрттемберге произошли "штундисты", для которых названный уже верующий прелат Альбрехт Бенгель (1743) добился законного признания.

Благословенное движение пиетизма постепенно просочилось в песок. Когда первые свидетели отошли в блаженную вечность, появилось новое поколение, которое просто носило название "пиетизма", чего, собственно говоря, и опасался дальновидный Франке; оно имело лишь шелуху, но не зерно, пустую форму благочестия, но не силу и не жизнь от Бога.

Лишь спустя немало лет и десятилетий вследствие благословенного "времени пробуждения" на возвышенностях Зигена и Равенны, а также в восточной и западной Пруссии, в Силезии, Саксонии, Гессене, Шлезвиг-Гольштейне и в других немецких областях возникли так называемые "общинные собрания", в которых наблюдалась жизнь и свобода Духа в большей степени, чем это было в прежних собраниях пиетистов и штундистов. Однако об этом позднее.

Волнения внутри реформированной церкви

Реформированная церковь повсеместно и гораздо дольше оставалась свидетельницей живой благодати и истины Божьей, потому что она была в большей степени основана на Священном Писании, чем лютеранская. В 17 веке она в своем духовном владении имела большую часть Германии. На юго-западе Германии, где самые видные правители учению реформаторов предоставили суверенное право и пожелали всех своих поданных без всякого различия предоставить в церковь и принимать их по Слову Божьему, постепенно все же проявлялось серьезнейшее заблуждение.* Проповедники преимущественно были строго ортодоксальными учителями, а общины, в основном, без духовной жизни. Дела обстояли лучше в церквях в Нидерландах и на Нижнем Рейне, где церкви образовались от обращения отдельных людей и из бывших беженцев. Здесь Дух Божий действовал в меньшей или большей мере, поскольку для Его деятельности здесь предоставлялась большая свобода. Старейшины и богобоязненные служители церкви посещали дома и постели больных, читали Слово и молились, на собраниях была терпимость ко всем верующим членам. Так, благочестивый мистик Вильгельм Тилинк, проповедник из Мидельбурга в Зеландии (умер 1629), уже задолго до появления коллегии Шпенера вел такие собрания, которые стали многообразным примером для подражания. Его деятельность приносила великие благословения, через него были обращены многие проповедники и профессора, как, например, ортодоксальный профессор Гизберт Войт в Утрехте, который начал с некоторыми верующими посещать братские собрания. Во Фрисландии действовал в том же смысле и духе проповедник Теодор Бракель. Верующий и одаренный проповедник собора Иодокус фон Лоденштейн в Утрехте (умер 1677) поддерживал и подкреплял собрание верующих; многие через его верное свидетельство были приведены к Господу, в их числе и Теодор Ундерейк из Дуйсбурга, который в Утрехте изучал теологию. Относительно крещения и вечери в церкви Лоденштейн в своей совести был весьма угрызаем. После тяжкой болезни вследствие данного им обета он больше уже не раздавал вечерю, однако этот богобоязненный благочестивый человек до смерти оставался на своем месте в своем учреждении.

* Заблуждение, если оно и не в таком смысле отвечает словам великого проповедника реформаторов, Лондестейна из Утрехта "Реформированный, не имеющий Духа, становится атеистом" В Англии, откуда в 18 столетии появилось "толкование атеизма" эти слова на самом деле оправдались Католицизм же, порабощающий своих приверженцев, наоборот, держит их при себе в узах предписаний и таинств.

Благословенные движения из Нидерландов распространились вглубь Германии, оживляя там реформированные церкви. Особенно деятельным был Ундерейк, который с 1660 года, как проповедник Мюльгейма-на-Руре, Касселя и Бремена, свидетельствовал с большим и постоянным успехом. Благодаря собраниям верующих, которые он организовал во многих местах по образцу, увиденному им в Голландии и во время поездки в Женеву у Лабади, укрепились руки и сердца многих христиан в Германии. Через Ундерейка нашли Господа даже такие, которые были в мире. В Бремене через него познал истину и обратился ко Христу неверующий до того времени человек Иоаким Неандр, который позднее стал ректором в учебном заведении реформистов в Дюссельдорфе и, неся поношение и вражду как со стороны мира, так и со стороны церкви, призывал верующих и собирал их для совместного назидания. Он умер после благословеннейшей деятельности проповедника в своем родном городе Бремене в 1680 году. В реформаторской церкви в благодарной памяти потомков Неандр особенно ценится как сочинитель песен. Особенно знаменита его песня "Господа славьте, Царя всемогущего чтите".

Также великое значение для реформаторской церкви Германии имел Фридрих Адольф Лампэ, родившийся в 1683 году в Детмольде и действовавший несколько десятилетий позднее. Он со всяким усердием и верностью служил своему любимому Господу сначала как проповедник в Дуйсбурге и Бремене, затем как профессор теологии в Утрехте и, наконец, снова как проповедник в Бремене. Лампэ так же познал прочность церкви, в лоне которой находились два рода детей, которые, по его выражению, "так чрезвычайно различны друг от друга, как свет отличается от тьмы." Как верующий проповедник, он все же надеялся через серьезное возвещение истины в проповедях и различение и отбор членов при раздаче вечери выявить членов тела Христа и представить их истинной Церковью. Тем верующим, над которыми был поставлен неверующий проповедник, он советовал не приходить на его проповеди и не принимать от его рук вечерю, говоря, что в таком случае "лучше оставаться дома и там организовать церковь". Незаурядный человек умер уже в 1729 году от кровоизлияния со словами: "Блажен раб, которого господин, придя, найдет бодрствующим". Прекрасные песни Лампэ неоднократно ободряли сердца верующих.

Герхард Терстеген

Этот благочестивый ленточник из Мюльгейма-на-Руре, который появился на свет в 1697 году как младший сын бедных родителей в Мерзе, в действительности не относится к реформаторской церкви, наоборот, к ней он относился с предубеждением, однако его свидетельство проникает в самую сердцевину так называемого движения реформаторской церкви. Отец Терстегена умер рано, а мать не смогла уже далее обучать своего сына, который посещал гимназию с величайшим успехом, потому она передала его на обучение родственнику, купцу в Мюльгейм. В те времена Господь имел там многочисленный Свой народ. Путешественники сообщали, что там и на полях, и в городе слышалось святое пение, что повсеместно можно было видеть богоугодную жизнь. В течение недели и по воскресеньям верующие собирались на собрания для совместного наставления. Терстеген посещал эти собрания, которые отчасти проводил старый верующий кандидат теологии, Вильгельм Гофман, не желавший облачаться в церковный сан ради спокойствия своей совести. Он также охотно посещал собрания сепаратистов Рока и Гохмана*, дома по ночам он молился, читал и истязал себя, чтобы распять свою плоть, через что он на всю жизнь надорвал свое и без того слабое здоровье. Несмотря на все свои поиски и действия, он многие годы не имел мира до тех пор, пока не уверовал в Того, Кто умер за потерянных грешников. В этой борьбе благочестивый мистик сделал некоторые открытия о живущих в нас грехах, через которые он приобрел способность, хотя он сам, по всей видимости, не смог постичь совершенного положения христианина во Христе, быть в большое благословение для "спасенных душ". Свое обращение он датировал днем своего сердечного обращения или же расписки, которую он подписал своей собственной кровью в 1724 году. Как ликовал Терстеген, когда получил познание своего спасения, увидел в каком долготерпении Бог носил его на крыльях благодати. Он пишет: Когда я, Тебя не зная, Жил в грехах, слеп и наг, Милость отвергая, Ты любовью бесконечной Не сразил, воскресил Дух мой к жизни вечной!

* Сатлер Рок происходил из Вюрттемберга Вначале он принадлежал к пиетистической сепарации, которая исходила от благочестивого придворного проповедника Гендингера из Штутгарта, затем в Веттерау, где графы из Виттгенштейна принимали из самых различных сект, он принадлежал к инспирированным, общине, основанной двумя галльскими студентами по фамилии Ротт Сатлер Рок был серьезной и сильной личностью, так что Цинцендорф, основатель общины "богемских братьев", охотно желал бы заполучить его Гохман, студент юриспруденции, изгнанный из галльского университета из-за своей религиозной ревности и необузданности характера, был его современником, как и Терстеген, высоко ценим как решительный проповедник покаяния Господь благословил его деятельность на Нижнем Рейне В то же самое время трудился в Херборне профессор теологии, Генрих Горхе, автор многих сочинений "Филадельфийским церквям", ему принадлежит так называемая марбургская библия - "Мистическая и пророческая Библия" (1712) От сепаратистов из Веттерау исходит также берлебургская библия (от 1726) - мистическое изложение Священного Писания Авторами этой книги являются бывший кандидат Гаук и внутренне надломленный ученый, бывший профессор Диппель.

После обращения единственной страстью Терстегена стало желание полностью раствориться в Боге и, умертвив все видимое, вкушать только Иисуса и покоиться в благословеннейшем чувстве единства с Богом. Но он не настолько направлял свой взор на небеса, где Христос восседает одесную Бога, как это делал апостол Павел (Фил. 3), который стремился "познать Его", но он более взирал внутрь себя, в собственное "я", где Дух Христов начал Свое дело и имел Свое жилище. В одной из его прекраснейших песен мы имеем великолепную возможность увидеть его состояние и внутреннее стремление, он поет:

Ты Один мой Властелин! В милости небесной в хижине телесной Ты устроил храм. Дух мой оживляя и благословляя, Пребывай в нем Сам! Дверь за мной, Господь, закрой, Чтоб, забыв про все земное, пребывать с Тобою! От всего, что тленно, дай мне, Царь вселенной С радостью порвать! К Тебе прилепляться, в милость погружаться Вот в чем благодать! Все во всем в Тебе Одном! Будь моим насущным Хлебом, Возвративший Небо!

Мы охотно медлим при рассмотрении такого явления, как Гергард Терстеген, особенно в наше время, когда знания весьма возросли, но оскудело внутреннее общение с Богом, так мало стало истинного сердечного единства с Господом. Оно напоминает нам о глубокой любви Марии Магдалины к Спасителю, склонившейся к гробу Иисуса. Как легко может происходить такое, что душа однобоко прославляет совершенный труд Божий, который свершен для нас и без нас, и во вред себе и свидетельства, и продвигаемое Святым Духом дело спасения считает недостаточным для нас и в нас. Как может происходить духовный рост в душе, которая имеет так мало жажды пребывать в общении со Христом?

Терстеген недолго оставался купцом. Он думал, что став рабочим, сможет вести более богоугодную отреченную и уединенную жизнь. Кандидат Гофман склонил его отказаться от такой монашески отшельнической жизни, которую он практиковал некоторое время, и лучше совместно с ним проводить собрания. Это ввело верного служителя в деятельность, в которой он пробыл многие годы подряд, усердно трудясь в благословение тысяч дорогих душ. Его собрания, которые он проводил не в городе, а в воскресный полдень на поле, стали посещаться все более и более. Затаив дыхание сидели слушатели и слушали бледного худого человека с сияющими глазами.* Прежде всего Терстеген был одарен как пастырь и целитель душ. Через его посещение Мюльгейма, Вупперталя и Голландии, далее через его обильную переписку, которую он вел с сотнями людей, проживавших в стране и за ее границами, в двадцатые годы 18 столетия Бог привел многие души к обращению; Терстеген трудился с большим благословением. Его постоянное общение с Сердцеведом превратило его в любящего, сострадательного и мудрого, так что он имел дар распознавать духов и обличать их. Он знал лучше многих других, как "словом подкреплять изнемогающего" (Исаия 50,4). Его письма - это настоящая сокровищница мудрости.

* Чувствовалась истина его песни: "Бог наш вездесущий". Его проповеди были переписаны и опубликованы под наименованием "Духовные крохи".

При приближении старости Терстеген должен был оставить труд на фабрике. Богатые друзья, особенно голландцы, обеспечивали его. Чтобы иметь возможность лучше послужить бедным и больным, он купил собственный дом в Мюльгейме, верхний этаж которого он занимал со своим другом Зоммером, тогда как на первом этаже за его счет готовилась пища для бедных и нуждающихся. Чтобы приютить многих иногородних, которые шли к нему отовсюду, даже из-за границы, дабы получить от него совет, утешение и наставление, он снимал дом своего друга и "отца" Гофмана (невдалеке от городка Хейлигенхауз, назвав его "хижиной пилигримов", там он и для себя имел комнатку, где проводил собрания. Терстеген до старости оставался с пером в руке, для больных он готовил бесплатные лекарства из трав, продолжал свой труд, свои посещения. Несмотря на слабое здоровье и многие недуги, он прожил более 70 лет. Он упокоился 3 апреля 1769 года; его последними словами были: "О, Бог! О, Иисус! О, дивный Иисус!"

Терстеген публично не отказался от церкви своей страны, от представителей которой он много пострадал, однако там он уже не праздновал вечерю, поскольку хорошо знал, что вечеря принадлежит только верующим, которые являются членами Тела Христа Иисуса. В этом отношении весьма драгоценно его сочинение о вечере.*

* Сочинение называется "В защиту свободы совести таких, которые не могут принимать вечерю с явными мирянами и неверующими".

Лабади и лабадисты

Деятельность Жана де Лабади внутри реформаторской церкви была непродолжительной, но далеко идущего благословенного значения. Этот вдохновенный великий проповедник, который родился в 1610 году в знатной семье на юге Франции, 12 лет подряд обучался только у иезуитов, которые прочили его в священники. Господь же рано открыл его сердечные глаза на Свою истину, так что он еще юношей отошел от "отцов Иисуса" и уже никогда не примыкал к ним. Долгие годы Лабади трудился только как мистик, но был решительным проповедником покаяния при большом скоплении своего народа в своей стране. Он уже тогда был обращен к Господу, но все же надеялся на возможность остаться в системе папства, а потому примкнул к янсенизму.* Однако по мере того, как он возрастал в познании Господа, он приблизился к процветающей в те времена реформаторской церкви Франции, в которую он открыто перешел в 1650 году. Девять лет трудился он при благословении Господнем как реформатор-проповедник, в Монтаубане и Оранже, затем началась его великая благословенная деятельность в той же должности в Женеве. Здесь он организовывал для верующих наряду с церковными домашние библейские часы и собрания, кои посещали Шпенер и Ундерейк, которые позднее начали действовать по женевскому образцу в благословение для всей лютеранской церкви и реформаторской церкви Германии во Франкфурте-на-Майне, в Мюльгейме-на-Руре отчасти с несомненным подражанием. Реформисты в Нидерландах при содействии вышеназванного профессора Войта из Утрехта и знаменитой Анны фон Шюрман, которая благодаря своей почти невероятной учености и мастерству в искусствах, что в то время в мире почиталось за чудо, смогли перевести Лабади в Миддельбург, однако вскоре он впал в конфликт и с реформаторской церковью. Лабади именно соответственно Слову Божиему учил о некоторых истинах, как о восстановлении Израиля, о тысячелетнем Царстве Христа Царя, что никак не входило в рамки веры реформаторской церкви. Когда же он не подписал решение синода (валлонского) и свое строгое церковное наказание неверующему служителю не отменил, то был уволен с должности. Однако число его почитателей и приверженцев было велико, они вышли за своим проповедником из церкви. Лабади основал с ними свободную общину, которая вновь подверглась притеснению и гонению и, наконец, остановилась в Амстердаме, где Анна фон Шюрман примкнула к ней, затем переехали в Херфорд под покровительство благочестивой пфальцграфини Елизаветы, затем к Альтону и, наконец, в замок Вальта в западной Фрисландии. Такое объединение верующих радовало долгое время все увеличивающимся членством. Довольно немалое число проповедников присоединилось к ним. Цинцендорф, когда организовывал свою общину "богемских (моравских) братьев", в некотором смысле подражал им. Те христиане были деятельны также в миссионерстве, они послали вестников в среду негритянских рабов в Суринам и в Северную Америку, однако без видимого достижения цели.

* Янсенизм назван по имени профессора Корнелия Янсения из Левена, позднее ставшего епископом в Ипре. Это благословенное, но быстро исчезнувшее движение внутри католической церкви во Франции. Янсений в своей книге "Августин" оправдывал учение о свободе благодати, разоблачая учение римской церкви, от которой он все же не желал отойти. Он был арестован, умер в 1638 году, однако не был серьезно гоним. Его приверженцы, однако, не были настолько оставлены в покое. Число их весьма быстро разрослось, В монастыре Порт" рояль под Версалем пребывали совместно многие выдающиеся янсенисты, среди их профессор Арнаульд из Сорбонны, они читали слово Божие и посвящали себя воспитанию молодежи. Иезуиты, заклятые враги этих отличных людей, довели дело до того, что папа Клеменс Одиннадцатый в 1769 году разрушил "гнездо еретиков в Портрояле", это знаменитое место образования, стяжавшее большую славу. Перед этим великий янсенист, знаменитый философ и математик Паскаль (умер 1662) в своих письмах для всех народов и всех времен разоблачил чудовищную этику "отцов Иисуса".

Когда Лабади водворился в вечность (1674), руководство общиной было возложено на Дулигнона и Ивона. Когда же умерли и они, община постепенно пришла в упадок. И все же основатель ее оказал непреходящее благословенное влияние на протестантские церкви в Германии и в Нидерландах.

В учении "лабадисты" смыслили мало, потому многого не познали и отреклись. Их убеждением и учением было: церковь развращена, потому верующие должны выйти из нее. Верующие одни, которые в среде своей должны ввести и практиковать церковное наказание, могут достойно праздновать вечерю. Крещение принадлежит только верующим и возрожденным.

Утверждение, что они желали бы ввести также единую хозяйственную коммуну, по всей видимости, как и многое другое, покоилось на непонимании их учения (Хагенбах. Лекции; том. 4, стр; 312). К сожалению, упрек в том, что среди них господствовал мистицизм, не был лишен основания, поскольку они намного более доверялись свету и голосу Святого Духа в них, чем слову Божиему в Священном Писании. В дискуссии с мертвыми ортодоксами, которые сохраняли букву, но не Слово, те христиане писали: "Хотя Священное Писание говорит об истине, само же оно не есть истина, а только Бог и Иисус есть истина", "Можно доверяться только самим устам Бога, то есть Святому Духу (который постоянно говорит к нам) должно верить больше, чем перу Его писцов, потому что мы должны веровать не потому, что об этом нечто написано, но потому что оно от Бога." Здесь истина и заблуждение тесно переплелись друг с другом. Слово Божие исполнено (Кол. 1,25), и для верующих недопустимо что-либо приложить к нему новое, но должно оставаться в том, что уже явлено, через что" будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен" (2 Тим. 3,17). Только тогда Господь сможет признать: "Ты... сохранил слово Мое."

Далее: Глава 2-27

Движение вне поместной церкви и время просвещения. Баптисты. Индепенденты. Квакеры. Богемские братья и гернгутеры. Николас Людвиг граф фон Цинцендорф и гернгутеры. Методизм. Братья Джон и Чарльз Уэсли и Джордж Уайтфильд. "Евангельская община". Армия спасения. Эпоха просвещения.

Назад: Глава 2-25

Шотландия. Начало Реформации в Шотландии. Мученик Патрик Гамильтон. Кардинал Дэвид Битон. Георг Уизгард. Джон Нокс. Нокс снова в Шотландии. Нокс вторично возвращается в Шотландию. Конец жизни Джона Нокса. Ирландия.

Оглавление