Христианские страницы

Христианские страницы

Rambler's Top100


Андре Миллер. "История христианской Церкви"


ПЕРВЫЙ ТОМ. Глава 21


Генрих Пятый и преемники Григория


Поскольку мы в предыдущей главе в основном исследовали историю крестовых походов, то всеобщую историю мы бегло проходили за период почти в две сотни лет. Поэтому сейчас мы возвратимся назад, чтобы повести дальше ниточку, прерванную при смерти Генриха Четвертого.

Долгая и губительная борьба между Григорием и Генрихом, которая возникла на почве вопроса о инвеституре, после смерти обоих противников продолжала развиваться далее с неослабной силой. Преемники Григория всеми силами и способами искали возможности воплотить в жизнь планы своего великого учителя. С другой стороны, был новый король Генрих Пятый, который с такой же твердостью решил противостоять притязаниям папства и вернуть своему трону все, что было отнято тиранством папы. Он продолжил награждать епископов кольцом и жезлом, как делали это его предшественники, и побуждал отцов церкви посвящать в епископы. Проклятия и отлучения от церкви последовали в адрес непокорного правителя, но он оставлял все это без внимания. Борьба не прекращалась ни на одно мгновение, хотя она подавала менее повода к кровопролитию, чем во дни Григория.


Дар маркграфини Матильды


В 1115 году умерла Матильда, знаменитая маркграфиня из Тосканы. Перед смертью она завещала свои феодальные владения римскому престолу. Ее поступок был в прямом противоречии с феодальными законами и подал новый повод для борьбы между кесарем и папой. Если папе будет разрешено вступить во владение ее землями без каких-либо помех, то он обретет положение кесаря Италии. Потому и случилось так, что последняя воля той женщины была воплощена не полностью, хотя она многим послужила в укрепление власти папы над миром. Мы же здесь не имеем возможности более глубоко вникать в эти подробности. Мир уже утомился от непрекращающихся распрей между папой и противником его, между вождями и прелатами со всеми их уловками, вероломством, неверностью. Борьба бушевала уже полстолетия то с большей, то с меньшей силой, было пролито немало крови, некоторые богатые плодородные земли были опустошены, не приведя к каким-либо определенным решениям. С обеих сторон стремление к борьбе стихало, сердца жаждали мира. Пламя гражданской и религиозной вражды, зажженное Григорием и поддерживаемое вновь и вновь его преемниками, начало стихать. В 1122 году обе стороны пришли к соглашению, условия этого соглашения со стороны кесаря и папы мы постараемся сейчас рассмотреть.


Конкордат в Вормсе (договор между государем и папой относительно дел церкви).


Папа Каликст Второй, хотя и был непреклонным представителем и защитником папских требований, все же, подчиняясь всеобщему желанию прийти к мирному прекращению вражды, через своих уполномоченных созвал собор из французских и немецких епископов и духовенства с целью восстановления согласия между церковью и государством. Собор был созван в Майнце. Здесь была заключена конвенция, и после того, когда этот документ надлежащим образом был записан на бумаге и скреплен золотой печатью, собор переместился из Майнца в Вормс. Великое множество людей из всех частей страны стекалось туда, чтобы стать свидетелями того, что принят новый договор, который призван изменить общественную жизнь в Европе и восстановить гражданский и религиозный мир. Мероприятие закончилось, по обычаям того времени, торжественной мессой под руководством кардинала - епископа Остия. Во время торжества вблизи кесаря находился папский легат и дал ему от имени папы поцелуй мира.

Документом с того дня стал основополагающей кесарских и папских прав. Важнейшими определениями его были: "Кесарь передает Богу, святому Петру и католической церкви право инвеституры посредством кольца и жезла. Он предоставляет духовенству на всей территории государства право свободного выбора и отдает как римской церкви, так и всем церквям и знати, владения и феодальное господство, которое они потеряли во времена войн их предшественников, обратно. Папе и его приверженцам он гарантирует мир и обязуется защищать римскую церковь, когда только ей потребуется его защита..."

Со своей стороны, папа обещал производить выбор епископов или аббатов в присутствии кесаря или же его уполномоченных, исключая, однако, всякого рода продажность и обращение к силе. Если выбор оказался бы оспариваемым, то старший епископ должен был собрать провинциальных епископов для решения вопроса. Когда в Германии избирался епископ, то он по прикосновению к жезлу получал все мирские права и владения, которые были связаны с его епископством, за исключением тех, которые находились в непосредственном владении римского престола. По отношению к королю он был обязан исполнять все, что истекало из его высшей власти. Сам папа обязался оказывать помощь и поддержку королю и его приверженцам во всех законных делах.

Так закончилась злосчастная борьба, которая ввергла Германию в бедствия пятидесятилетней гражданской войны, а Италию превратила в мишень неоднократных военных нападений. Однако ни Каликсту, ни Генриху не дано было пережить этот конкордат, заключенный в Вормсе. Папа умер в 1124 году, король же - в мае следующего года.

Другие события двенадцатого столетия для нас не имеют большого значения. Основными знамениями того времени были крестовые походы и их последствия. Потому мы ограничимся кратким освещением жизни и деятельности некоторых выдающихся людей того времени, людей, с именами которых мы и ныне хорошо знакомы и история которых вводит нас в тайны и мрак монастырской жизни. Именно история таких отдельных людей дает нам возможность глубоко проникнуть во всеобщее состояние религии, литературы и нравственности их времени.


Св. Бернар, аббат из Клерво


Знаменитейший из этих людей - уже не раз упомянутый "праведный Бернар, аббат из Клерво" (аббатство в восточной Франции). Его рассматривают как важнейшего защитника римско-католической церкви со дней Иеронима, Амвросия, Августина, Григория. Полста лет подряд он был руководящей и правящей главой христианства, оракулом по всей Европе. Его авторитет был выше авторитета папы. "Он был, - пишет один из составителей его биографии, - средоточием, вокруг которого развивались все великие события истории христианства, от него исходила инициатива, которая оживляла латинское христианство и управляла им, вокруг него объединялись религиозные взгляды людей. Он равно главенствовал как в монашеской жизни, так и в советах мировых правителей и в советах церквей своего времени. Ему принадлежит слава опровержения Абеляра и подавления опасного учения Арнольда из Брешиа."

Бернар был сыном знатных родителей из Бургундии. Его отец, Тесселин, был отважным рыцарем и, по господствующим тогда понятиям, весьма праведным человеком. Его мать также была из знатного рода и являлась образцом кротости и любви. Бернар, их третий сын, появился на свет в Фонтене, вблизи Дижона, в 1091 году. С детства он был вдумчивым и имел глубокую склонность к уединенным наблюдениям и исследованиям. Его праведная мать умерла, когда он был еще молод, она оставила шесть сыновей и одну дочь. В это время перед Бернаром стоял вопрос выбора профессии. Конечно же, у него не было большого выбора, он должен был избрать из двух одно: либо посвятить себя рыцарскому сословию, либо стать монахом. Бернар недолго медлил, его склонность к созерцательности, к углубленности в себя решили его выбор, он ревностно ухватился за монашество. Он вступил в монастырь в Цитаксе, когда ему было двадцать три года. Его братья и сестра вначале не были согласны с ним. Его отец и два брата: Гвидо и Жерар, как воины, состояли на военной службе герцога Бургундии и помогали ему в междоусобных войнах. Однако влияние Бернара было настолько велико, что он постепенно всех своих братьев и сестру склонил дать обет воздержания. Уже вскоре после этого вся семья исчезла за монастырскими стенами.


Бернар и суть монашества


В те времена единственным и истинным совершенством почиталась уединенная, замкнутая в келье монастыря жизнь с фанатической религиозной ревностью. Сами праведные верующие люди, такие как Бернар, в отношении истинного характера христианства были поражены слепотой. Едва можно поверить, насколько невежественны в вопросах истины спасения были выдающиеся, самые блистательные умы того времени! Уход от мира в поисках уединенных пустынных мест, упражнения в покаяниях, умерщвление плоти через самобичевание считались единственно верным путем в небо. Мнимые заслуги монашеской жизни почитались основой для доступа в Царство вечной славы. Чем искреннее и серьезнее думал какой-либо монах об этом, тем ревностнее и усерднее он истязал самого себя, возлагая на себя всякого рода лишения и мучения. Чем дальше он удалялся от людей, чем с большим усердием избегал общения с ними, тем ближе, как он верил, приближался к Богу. Величина его страданий и лишений составляли масштаб его святости. Все человеческие чувства и склонности должны были быть уничтожены, все отношения с обществом, все родственные связи должны были быть разорваны. Молитвы и истязания, истязания и молитвы с утра до позднего вечера были единственным занятием святой жизни.

Здесь мы находим шедевр дьявольской хитрости, ужаснейший обман преисподней. Дорогой читатель, да будет твоим единственным путеводителем Святое Слово Божие и будь уверен в том, что все верующие в Господа Иисуса Христа уже сейчас спасены, а не будут спасены в каком-то будущем, и что все истинные верующие призваны иметь силу вверенного им Божеского естества и силу Святого Духа на всякое доброе дело.


Цистерцианский монастырь


Стефан Хардинг, англичанин по происхождению родом из Шерборна, был аббатом цистерцианского монастыря в Цитаксе. Там действовали введенные Венедиктом строгие правила ордена, которые то тут, то там были доведены до крайности. В числе других было то, что монахи в Цитаксе должны были довольствоваться одноразовым питанием в сутки и то только в том случае, если они проработали двенадцать часов. Их трапеза была всеобщей и до крайности простой. Мясо, рыбу или яйца они никогда не ели, лишь изредка они принимали молоко.

Для желающих вступить в орден был заведен обычай, чтобы он ждал четыре дня, прежде чем будет допущен в присутствие собравшихся монахов для чтения главы.*

* Изначально для вступления в какую-либо религиозную общину необходимо было прочитать в свидетельство главу из Библии или из сводов правил ордена. Позднее такое свидетельство было перенесено также и на помещения, где происходили собрания (прим. переводчика)

Когда это было сделано, то просящий зачисления в орден становился на колени, аббат же спрашивал о его желании. "Божье милосердие и ваше!" - гласил ответ. Тогда аббат просил его встать, затем излагал перед ним строгие правила монастырской жизни и вторично спрашивал, что предпочитает он делать. Если вступающий заявлял, что намерен принять все условия, то аббат заключал: "Бог хочет доброе дело, которое Он начал в тебе, довести до конца." Эта церемония повторялась три дня подряд, и только тогда новичок из гостиной переводился в келью послушника. С этого момента начинался год испытания.

Во времена испытания Бернара обычным монастырским правилом было такое: в два часа раздавался звон большого монастырского колокола. Тотчас поднимались монахи со своих жестких лежанок и спешили по темным проходам монастыря в торжественном молчании в церковь. Однаединственная маленькая лампа, висящая под сводом, распространяла вокруг себя слабый мерцающий свет, достаточный лишь для того, чтобы пройти по зданию. После молитвы или же богослужения монахи возвращались обратно в свои кельи, чтобы после краткого отдыха вновь присоединиться к утренней мессе, которая длилась примерно два часа. Затем начинались различные религиозные упражнения и служения, и длилось это до девяти часов. Затем начиналась работа в поле монастыря. В два часа дня принималась скудная трапеза. При наступлении сумерек вечерний звон колокола сзывал обитателей монастыря на вечернее богослужение. Зимой в шесть часов, а летом в восемь день заканчивался всеобщей молитвой и все отправлялись на покой.

Однако как бы строги и жестки ни были, по нашему мнению, эти распорядки, они все же далеко не удовлетворяли ревность Бернара и его помыслы, направленные на умерщвление плоти. Он проводил свое время в созерцательном уединении и самообучении. Время, уделенное на сон, он считал потерянным. Он утверждал, что спящий человек подобен мертвому, так что спящие перед Богом подобны мертвым. С большим усердием он читал Священное Писание и стремился претворить в жизнь в своем представлении совершенное, подобное ангельскому, служение Богу. Его помыслы настолько были отрешены от внешнего мира, от общения с ним, что, казалось, он был абсолютно мертв для всех внешних впечатлений. Его глаза не замечали, есть ли потолок над его кельей или нет, освещалась ли она через три окна или только через одно. Он лишился способности чувствовать вкус пищи, которую принимал, он уже не знал, приятен ли вкус какой-либо пищи или противен. Он мог пить елей, не отличая его от воды. И все это делал бедный, заблудший человек, который, в чем мы ничуть не сомневаемся, уже был спасен через благодать, чтобы получить спасение. Можно сказать, что он никогда не был доволен собой. Он обыкновенно говорил о себе, как о начинающем. Другие могли почитать его святость совершенной, но он считал себя стоящим в начале пути к святости.

Когда год испытания Бернара истек, он принял на себя монашеский обет. Эта церемония всегда проводилась с величайшей торжественностью, ничто, что должно было бы возвысить впечатление важности совершаемого не оставлялось без внимания. Послушник был вызван на капитул и вначале, представ перед обитателями монастыря, отдавал распоряжения относительно имущества, еще принадлежащего ему. Затем ему остригали голову, и пономарь сжи гал остриженные волосы в специальной, предназначенной для этого чаше. Затем послушник подходил к подножию восседания старейшин, прочитывал формулу обета, осенял себя знамением креста, и в согнутом состоянии приближался к алтарю.

Положив на правую сторону алтаря свою формулу-клятву и поцеловав сам алтарь, в таком же согбенном состоянии он возвращался назад к ногам пресвитерства. Аббат, стоящий на другой стороне алтаря, брал пергамент с клятвой и пока послушник лежал ниц, упираясь на колени и руки, молил о прощении и трижды повторял: "О, Господь, прими меня!" Все собравшиеся восклицали: "Глория, патри!" (Да славится Отец!), запевала громким голосом подхватывал псалом "Будь милостив ко мне, о Боже!" Попеременно это исполнялось двумя хорами. Во время пения послушник падал на колени перед аббатом, затем перед приором (настоятелем католического монастыря), затем персонально перед всяким членом братства, даже перед больными, если таковые присутствовали там. В конце пения аббат, держа в руке посох, подходил ко все еще простертому на земле новому брату ордена и повелевал ему встать. Освящалась монашеская ряса окроплением святой водой, затем новый монах снимал с себя мирскую одежду и облачался в монашескую рясу. Эту церемонию аббат проводил также собственноручно. Торжество заканчивалось пением так называемого "кредо". Новопринятый брат с того времени занимал свое место в хоре.


Бернар покидает Цитакс


Вступление Бернара и его родных в монастырь в Цитаксе произвело в истории этого монастыря великую перемену. Небольшой монастырь быстро завоевал всеобщее признание, и его кельи переполнились воспитанниками. Вскоре потребовалось изыскивать средства на постройку второго монастыря. Стефан, генерал ордена цистерцианцев Франции, усмотрел в Бернаре главу для нового монастыря. Двенадцать монахов с их молодым аббатом собрались в монастырской церкви в Цитаксе. Стефан передал Бернару крест и в торжественной обстановке поставил его во главе небольшой общины монастыря. Отойдя примерно на сто сорок километров к северу, они достигли долины Шампань, так называемой "полынной долины." Позднее она была переименована в Клерво, то есть "Приветливая долина". Вначале она являла собой печальную картину глуши. Долгое время маленькое общество вынуждено было терпеть многие лишения. Возведенное их руками небольшое жилище предохраняло их только от дождя и ветров, от холода и жары, аскеты были вынуждены жить, питаясь листьями бука, орехами, кореньями и сырыми злаками, пока Господь в Своем милосердии не склонил сердца окружающих их людей принести им продукты питания. Монахи приписали эту неожиданную помощь праведности, молитвам и пророческим видениям святого Бернара. Бедные, заблудшие люди не думали о том, что это был Хранитель всех людей, Который в Своей великой благодати спас их от голодной смерти.

Когда епископ из Шалона, Вильгельм из Шампеакса, услышал, что жизнь Бернара вследствие его неслыханного аскетизма в опасности, то он направился в Клерво, и его усилиями удалось перевести Бернара на год в другие обстоятельства. Епископ принудил его принимать лучшее питание и давать измученному телу потребный покой. Таким образом он спас его от медленной, но неминуемой смерти, неосознанного самоубийства. В позднейшие годы сам Бернар высказал свое несогласие с таким широко распространенным самоистязанием.


Сила проповеди Бернара


К этому времени слава и влияние Бернара поднялись на неслыханную высоту. Его здоровье вследствие постоянного умерщвления плоти и упражнений в покаянии настолько пострадало, что он уже не мог трудиться в поле со своими братьями. Тогда перо его стало весьма усердным, и его серьезные и ораторски-красноречивые проповеди повсеместно производили глубочайшее впечатление. Его изможденное лицо, исхудалое тело и телесная немощь были редкой противоположностью его зычному голосу, неудержимому потоку красноречия и пламенности его проповеди. Как только становилось известным, что он намеревается произносить проповедь там или тут, то в это место толпами стремились мужчины и женщины, матери с сыновьями, друзья изо всех окрестных мест, чтобы послушать впечатляющие проповеди святого аббата, так как они боялись пропустить его речи, лишиться возможности попасть в монастырь. Его слава как блестящего проповедника и истолкователя Священного Писания быстро распространилась во всем христианстве, и весь мир начал рассматривать впечатление, которое производили его выступления, как великую силу Божью и его самого как чудотворца.

Новый монастырь вскоре наполнился желающими быть принятыми. В невероятно краткое время в нем уже стало семьсот человек. Потребовались новые поселения, началось их строительство. Благодаря неутомимой деятельности Бернара вставали все новые и новые монастыри на месте шестидесяти старых монастырей. Они были построены во Франции, в Германии, Англии, Испании и в большинстве стран запада, все их обитатели смотрели на их основателя с суеверным почтением и любовью. Клерво было превращено в открытое, всеми признанное место суда, куда могли обращаться все без платы, и, как рассказывают, никто не жаловался на решение суда, будь он обвинен или оправдан. Бернар умел судить всех одинаково, несмотря на классы и сословия, и тем производил приятное впечатление на всякого рода людей. Его приверженцы соревновались между собой, распространяя повсеместно известия о множестве чудес, которые происходили от его рук или молитв, до тех пор, пока, наконец, каждый его поступок начал почитаться за чудо и каждое его слово — за пророчество. Евангелия не содержали столько великих чудес, сколько история жизни Бернара. Он исцелял больного своим прикосновением; хлеб, который он благословлял, производил сверхъестественное действие; слепой вновь прозрел лишь потому, что встал на то место, которое только что оставил святой, и много подобного.

Кто незнаком с духом и обычаями средневековых времен, тому кажется почти невероятным, чтобы такое множество народа могло верить подобным чудесам. Однако именно это более всего свидетельствует об образе мыслей и духовном развитии тех времен. Подобные безумные рассказы и явные басни воспринимались как непосредственные Божьи откровения. Следствием этого было то, что даже истинные верующие отложили в сторону Слово Божие, которое является единственным путеводителем в вере и хождении, и обратили свой слух к лжесвидетельствам и измышлениям человекоубийцы - дьявола. Бернар, вне сомнения, был отличнейшим, одареннейшим человеком, однако и он был дитя своего времени. И он вместе с другими верил, что Бог совершает через него чудеса.

Чрезвычайно огромное влияние монашеской системы на всех людей объясняет легкость, с которой верили в те мрачные времена, всему что бы ни сказал монах, особенно если это было взаимосвязано с добром и злом, с небом и адом. Серебряные звоны монастырских колоколов напоминали мирским жителям, какими воинствующими рыцарями и оруженосцами небесной истины являются монахи. Вдали от мирских стремлений, в тишине уединения монастыри казались недосягаемо святыми. Правители, путешественники и нищие имели равное право стучаться в двери, прося ночлега в святых кельях. Торжественные песнопения хора, которые разносились в тишине ночи или ранним утром, властно действовали на религиозные чувства слушателей, вызывая в них святой трепет и благоговение. Можем ли мы удивляться тому, что монастырь рассматривался как врата в небо, а его обитатели, как служители Всевышнего. И чтобы быть правдивыми, мы должны признать, что монастыри во времена феодализма были большой помощью для бедных простых людей, не говоря уже о нищих.


Вырождение сути монашества


Прежде чем мы закончим рассмотрение данной темы, вероятно, не худо нам обратить наше внимание на то, как выглядели монастыри во дни Бернара и что с ними сталось после его смерти. Большинство старых монастырей разбогатело. Последствия не заставили себя ждать. В некоторых из них наказание было предано забвению, клятвы бедности были забыты, послушанию аббатам или приорам уже мало уделялось внимания. Принадлежащая монастырю земля была удобрена и превращена в плодородную, и монахи предавались праздной жизни, поскольку им ничего не оставалось, кроме как вкушать плоды неутомимого труда их предшественников. Однако "кто идет по следам празднолюбцев, тот скудоумен" (Прит. 12,11). Безнравственность и распри всякого рода вскоре всплыли на поверхность. Та глубокая, серьезная праведность, на упражнение в которой не хватало целых суток, совершенно исчезла. Монастырские установления, которые ранее исполнялись со всем смиренномудрием, были пренебрегаемы. На место жития в бедности и самоотречении, в смиренном послушании, в неутомимой ревности поисков новых упражнений покаяния заступило стремление к богатству, к благополучию и славе, к внешней показной святости, к мирской власти и положению. На место камышовых шалашей и высеченных в скалах укрытий аскетов поднялись великолепные монастырские здания. На месте низеньких деревянный церквушек возвысились просторные великолепные роскошные аббатства. Где ранее были жалкие кустарники и дикий вереск, там теперь высокие деревья тянулись к небу, радуя взор великолепными кронами, в сени которых сластолюбивые и праздные монахи находили приятную прохладу. Болотные места превратились в пышные луга и в плодородные пашни. Дикие горные потоки преградили плотины, в тихих больших прудах уже плавало множество рыб. Наибольшая перемена, однако, произошла с самим приором, или аббатом монастыря. Кто знал его раньше, теперь уже не узнавал. Раньше это был смиренный человек, с бледным озабоченным выражением лица, босой, препоясавший свою грубую ветхую одежду веревкой, теперь же он смотрел свысока, облаченный в богатое парадное одеяние, большой серебряный крест украшал его грудь, и он гордо восседал среди правителей государства.

Так обстояли дела в большинстве монастырей, когда Бернар посвятил себя монашеству. Его имя означало совершенно другой период в истории монашества, его сущности. Мужчины из всех классов и сословий стекались к нему, желая быть принятыми в цистерцианский орден, несмотря на чрезмерно строгую дисциплину и порядки в нем. Однако, как бы ни были велики власть и авторитет Бернара, он все же не смог предотвратить возникновение зависти и непристойных распрей между старым орденом и новым, цистерцианским. Особенно воинствовал знаменитый монастырь в Клуни, единственное местопребывание Гильдебранда, который завистливым оком смотрел на быстрое восхождение и расцвет ордена, руководимого Бернаром.


Бернар оставляет Клерво (1130)


Великая распря между двумя одновременно правящими папами оторвала святого Бернара против его воли от его укромного уединения и ввергла его в дела мирские. Когда папа Гонорий Второй находился на смертном одре, Петр Леонис, кардинал папы, внук иудейского ростовщика, сделал попытку взойти на папский престол. Но когда умирающий папа был поднесен к окну комнаты, в которой он умирал, чтобы народ еще смог посмотреть на него, пока он жив, Петр со своими друзьями на мгновение отступил. Другая партия, которая решила не допустить избрания Петра, как только папа умер, объявила известного кардинала Григория, Иннокентия Второго, первосвященником над христианским миром. Партия же Петра избрала своего лидера папой, облекла его знаками папского достоинства и объявила его под именем Анаклета Второго как подлинного наместника Христа. Что за картина развращения, охватившего высшие эшелоны руководства католического христианства! Число пап того столетия, чье поведение не было бы шокирующим, весьма мало, о их духовной жизни нечего сказать.

Рим, арена бесконечных распрей и борьбы, снова оказался во власти двух непримиримых военных лагерей. За обоюдными угрозами и проклятиями последовала кровопролитная битва. Как рассказывают, битву начал Анаклет, осадив город церкви святого Петра во главе наемного войска. Он проложил себе дорогу во святое святых, взял распятие, все драгоценные предметы, сокровища из золота, серебра и драгоценных камней. Это богатство склонило большинство выступить на его стороне. Поскольку он еще, кроме этого, был богатым человеком, он мог щедро оплачивать своих приверженцев. Все церкви Рима одна за другой впали во власть хищного Анаклета. Иннокентий быстро сообразил, что в таких обстоятельствах для него нет надежного места в столице. Он решил бежать, хотя бегство было сопряжено со многими трудностями. Ему все же удалось со своими друзьями бежать на двух галерах и благополучно достичь гавани Пиза. Оттуда он отправился во Францию и был принят с распростертыми объятиями монахами из Клуни и Клерво.

Бернар близко к сердцу принял дело Иннокентия. Ревность погнала его из тишины кельи. Он ходил от графа к графу, от правителя к правителю, из монастыря в монастырь, и не успокоился до тех пор, пока не удостоверился, что Иннокентий был признан папой королями Англии, Франции, Испании и немецким кесарем Лотаром, а также высшим духовенством всех монастырей в названных странах. Однако сильный герцог Рогер из Сицилии был на стороне Анаклета, и это препятствовало Иннокентию возвратиться в Рим. На помощь обеим партиям пришла смерть. Анаклет умер в своей неприступной крепости в Энгельсбурге в январе 1138 года, после восьми лет борьбы против своих бесчисленных врагов. Иннокентий в сопровождении Бернара возвратился в Рим в мае того же года и был всеми принят и признан как законный папа.


Большой Латеранский собор


Иннокентий, отныне бесспорный правитель Рима, созвал всеобщий собор в Латеране. Ни Рим, ни какой-либо другой город не видел такого множества собравшихся. Тысячи епископов и бесчисленное множество носителей духовных санов последовали призыву их высшего пастора. Выступления и постановления на соборе дают нам картину того, как выглядело христианство тех дней. Главным предметом переговоров было утверждение авторитета и власти папы как ленного правителя. Иннокентий объявил: "Так же истинно, как Рим есть столица всего мира, откуда исходит всякая земная власть, так и папский престол есть источник всякого церковного господства и достоинства. Всякая духовная должность, всякое подобное достоинство должно быть рассматриваемо как полученный из рук папы ленный дар престола святого Петра, а потому каждый должен находиться в подчинении ему, как высшему блюстителю душ."

Как обычно в таких обстоятельствах, Иннокентий объя- вил директивы своего противника Анаклета ничтожными и ничего не значащими. Сам Анаклет был предан анафеме и прелаты, избранные им, были смещены. Они должны были явиться в полном облачении пред судейским престолом папы. После того, как он осыпал их упреками, он вырывал из их рук пастырский жезл, срывал с них палию и отнимал кольцо. Затем, как будто возлагая венец на постыднейшее лицемерие, на этих людей снова возлагали "всеоружие Божие", таким образом, с новой силой утверждая окончание вражды и распрей.

Что однако вызывает у нас большой интерес, так это канон, принятый на этом знаменитом соборе против одного класса людей, который займет наше внимание на некоторое время. Он гласил: "Мы от имени собора церквей проклинаем всех тех, как еретиков, которые под видом внешней праведности отвергают причастие к телу и крови Христа, крещение детей, пресвитерство и так далее." Проклятие и появление таких людей, против кого было направлено оно, было робким предвозвестником великой борьбы за религиозную свободу, которая нашла свое воплощение в реформации.

Последние годы Иннокентия Второго, несмотря на утверждение им так называемого окончания вражды и распрей, были бесконечной вереницей войн. Он сам лично стал во главе своего войска и пошел войной на Рогера из Сицилии, единственного союзника Анаклета. Однако исход войны был скорбным: Иннокентий попал в руки норманнов. Они же, полные благоговения перед святым пленником, склонили свои колени перед ним, получили его благословение и отпустили его в полной сохранности назад домой. Однако конец его был близок, вскоре он должен был предстать пред престолом Судьи всей земли, чтобы получить по делам своим. Он испустил дух 24 сентября 1143 года во время народного мятежа. На папский престол взошел Целестин Второй.


Бернар и Абеляр


Незадолго до смерти Иннокентия Бернар снова был оторван от своего уединения и появился еще однажды в Клерво. Здесь он в лице Пьера Абеляра нашел врага церкви и боролся против него. В этот раз борьба возникла на почве духовного течения того времени и означала совершенно новый отрезок времени в истории церкви, литературы, интеллектуальной и государственной свободы. Большинство из наших читателей помнят, что ученость греков и римлян, познания, изложенные в их книгах, были полностью уничтожены варварами в пятом столетии. Из так называемой литературы древности было найдено весьма малое количество, лишь небольшой остаток, когда на старых развалинах Рима стали строить новое государство. В течение более чем пяти веков царило великое невежество. Малые знания, которые все же уцелели от всеобщего истребления, находились во власти духовенства. Однако в те времена ему не позволялось общаться с мирской ученостью. Тем не менее некоторые монахи, особенно из ордена бенедиктинцев, занимались собранием и классификацией древних манускриптов. "Мы не должны забывать, - пишет Галлам в своем труде относительно европейской литературы средневековья, - что без этих мужей мы не имели бы никаких вестей о литературе древности. Если бы они были менее упрямы в порядках их латинской церкви, в вульгате (латинский перевод Библии), а также не так твердо держались бы преданий отцов церкви, то было бы довольно сомнительно, не были бы ли потеряны все грамматические познания в древнем языке. Хотя среди них и были нередки случаи грубого невежества, сохранялось живое течение истинных знаний и исследований, хотя и довольно вялое и медлительное. Обстоятельства, в которых они находились, весьма благоприятствовали тому, чтобы сохранять латинский шрифт, на котором были запечатлены правила веры, уставы церкви и другие важные постановления, а также вело переписку духовенство."

Среди этих монахов были люди разной одаренности и самых противоречивых характеров. В то время, как боль шинство из них было неграмотно, лениво, инертно, другие были исполнены деятельного и проницательного духа, они смотрели, как бы разрушить границы католического учения, но не могли подчинить себя власти пресвитерства. Из монастырей выходили реформаторы и протестанты. Еще задолго до времен Лютера вновь и вновь поднимались духовные революции против римской системы учения, во главе которых всегда стоял монах. Обратим внимание читателей на Готшалька, бесстрашного сторонника учения о предопределении Божьем и о его ученом противнике Иоанне Скотте. Во второй половине века мы встречаем прославленные имена Ланфранка, Ансельма и Беренгара. Благодаря деятельности этих и многих других выдающихся учителей духовная жизнь получила новый импульс. К этому времени древние епископские учебные заведения мало-помалу превратились во всеобщие учебные заведения, из которых позднее вышли наши университеты. Это оживление, последовавшее после продолжительного равнодушия и лени, побудило многих обратиться к учебе и присоединиться к учебным заведениям, подобно людям, долгое время пренебрегавшим вкушать от плода дерева познания и тем с большим аппетитом обратившимся к нему. Это была реакция на авторитет учености церкви, которая показала людям, что впредь возможно и им обучаться и постигать тайны.

Пьер Абеляр был весьма смелым и широко популярным в народе учителем диалектики, потому по своему человеческому интеллекту мог отличать истину от заблуждения. Он родился в 1079 году вблизи г. Нанта, в местечке Бретань (провинция во Франции). Его отец Беренгар был господином замка Ле-Паллет. Хотя Пьер был старшим сыном, с самого раннего возраста он проявил склонность скорее к словопрениям и диспутам, чем к военным игрищам, и решил уступить фамильное наследство своим братьям, а себя самого посвятить обучению. Вначале он обучался у Роскеллина, а затем стал учеником Вильгельма, главного диакона Парижа, и Ансельма, учителя богословия из Лиона. Мы, однако, не имеем возможности подробно проследить за долгой и интересной историей этого выдающегося человека. Его жизнь представляет собой вереницу триумфальных побед, а также грехов и бедствий всякого рода. Наконец, он пал жертвой римской церкви из-за богословия, которое он представлял и которое ставило под угрозу католицизм. Он был первым теологом, не имеющим сана священника. Куда бы он ни приходил, туда собирались последователи его учения. Отовсюду стекалось множество людей, чтобы иметь возможность послушать речь Абеляра. Предпринимались нелегкие и стоящие немалых затрат путешествия, чтобы только увидеть и послушать прославленного оратора. Его красноречие было настолько блестящим, что никто не мог равняться с ним. Если какой-либо смельчак решался выступить против него, то Абеляр так умел поразить его неотразимыми доводами, так приводил его в замешательство, что оппонент умолкал и бесславно выбывал из борьбы.

Абеляр писал и произносил доклады о многих в высшей степени важных вопросах. И все же в отношении основополагающих учений христианства он был далек от истины. Слава о его неуязвимости разнеслась по всей Европе, наконец, никто уже не осмеливался выступить против этого великана ереси в защиту истины и правильной веры. В конце концов пришлось ему обратиться к Бернару из Клерво. Письмо аббата из города Тирри побудило праведника еще однажды выступить публично. В 1140 году произошла встреча духовенства и ученых на Сене. Сам король Франции с множеством епископов и духовенства присутствовал там. Абеляр был окружен своими учениками, под предводительством Бернара находились только двое или трое монахов. Один обращался к рассудку одиночек, другой воспламенял сердца и страсти всякого рода. Один был поддерживаем восхищенными, другой поклонниками. При таких обстоятельствах Абеляр не имел никакой перспективы на добрый конец своего дела. Он очень быстро почувствовал это и потому, к изумлению всех, не дожидаясь, пока прочтут все спорные места из его трудов, заявил: "Я отказываюсь слушать это далее и не буду отвечать ни на какие вопросы, я апеллирую к Риму." С этими словами он покинул собрание.

Чтобы изъяснить этот неожиданный поступок, некоторые полагали, взирая на множество враждебных оппонентов, приведших в замешательство непоколебимо отважного человека, требуя от него доказательств и объяснений, что его жизнь была под угрозой. Когда позднее он услышал, что весть о собрании на Сене достигла Рима и что папа осудил его, то в своем стеснении он обратился к Петру "досточтимому", аббату из Клуни, который предоставил ему место в своем монастыре из сострадания, хотя отвергал его учение. Абеляр вкушал целых два года дружелюбное гостеприимство аббата. Но его гордый дух был раздавлен. После того, как он смирился перед своими церковными судьями и покаялся, он закончил свою бурную жизнь в 1142 году. Его аксиомы, однако, глубоко укоренились во многих его учениках, которые продолжили его учение. Один из них, знаменитый Арнольд, заслуживает особенного внимания.


Арнольд из Брешиа


Хотя Арнольд был учеником и верным последователем Абеляра, все же нам достоверно известно, что он был человеком, совершенно отличным от своего учителя. У нас есть основание отнести его к истинным христианам. Он владел многими особенностями настоящего реформатора, и все же он жил в те времена, которые еще не созрели для реформации. Кроме того, он много времени отводил внешней политике и был великим поклонником древней римской республики, будто бы она была употребляема Самим Богом для основания и реформации Его церкви. Ему выпала честь принять мученическую смерть, но не столько за его наставления и призывы покориться Христу и Слову Божьему, сколько за его выступления за гражданскую свободу. Тем не менее он заслуживает нашего внимания и благодарности, как один из самых первых, посеявших семя реформации.

Арнольд был родом из Брешиа в Ломбардии. Родился, по всей вероятности, в 1105 году. В раннем возрасте он отошел от мирского духовенства, сделался монахом и без всякой пощады начал обличать растление духовенства и монашества. По всей видимости, он был убежден, что Сам Бог предопределил ему обличать духовенство и выступать против гор- дости, омирщвления, морального растления священства. Для исполнения этой миссии он прилагал все свои силы и не страшился касаться личности самого папы, почитаемого святым и безгрешным. Одаренный великолепным красноречием и чрезвычайно действующей живой силой слова, повсюду, где бы он ни проповедовал, он приводил народ в движение. Бернар говорит о нем: "Его слова маслянистее елея и острее меча." Целью, которую он преследовал, было отделение церкви от государства. Великолепные папские здания и строения, священство, которое невероятно разрослось со дней Константина и во время Григория Седьмого присвоило себе право владычествовать над всеми странами земли и многие ленные поместья объявило собственностью престола Петра - эта пагубная система, по утверждению Арнольда, должна была быть уничтожена и сметена с лица земли. При этом он брал на себя смелость толковать выдержку из Евангелия: "Царство Мое не от мира сего" - без всякого духовного понимания, что многие за ним делали то же самое. "Служители Евангелия,- заявлял он,- не должны владеть иной властью, кроме как единственно пасти стадо Христово, и не иметь никакого иного богатства, кроме как жить от десятины и добровольных даров верующих." Растление и многие распри внутри церкви, по его мнению, были следствием, в основном, чрезмерного богатства папства, епископов и пресвитеров.

Никто не сможет отрицать того, что в словах Арнольда содержится много истин. Однако, к сожалению, к учению кроткого и смиренного духом Иисуса Христа он примешивал, что весьма печально, древнеримские принципы свободы. В его личности уживались аскетизм монаха и пламенная энергия республиканца со смелыми новациями. "Если бедность, - так обычно аргументировал он, - была частью и долей Христа и апостолов, и если единственно истинное и живое подобие апостолов и Христа можно найти в постящихся, изнуренных трудом, облаченных в отрепье монахах с бледными щеками и глубоко впавшими в глазницы свои глазами, то как далеко удалились от апостолов, от Самого Христа господа епископы, рыцарствующие аббаты, облекающиеся в пурпур и багряницу, с серебряными шпорами на ногах, разъезжающие по городу на породистых конях, со сбруей из золота и украшениями с драгоценными камнями с такой гордостью и великолепием, которые приличествуют только царю!" Соответственно этому он учил народ, говоря:

"Мирские властители да владеют их собственным источником славы и богатства, но источники всех владений церквей, земельные угодья монастырей и царственные права пап и епископов должны быть ликвидированы."


Последствия проповедей Арнольда


Жители Брешиа с большим одобрением внимали этим новым и опасным учениям. Перед их глазами Арнольд раскрывал неприглядную картину истории церкви. Весь город впал в волнение. Есть ли тут что удивительное в том, что все население города Брешиа с жадностью ловило речи о том, что богатства духовенства должны быть возвращены мирянам и что впредь их духовные пастыри должны жить от доброохотных даров их паствы? Конечно же, от него требовались в высшей степени бесстрашие и смелость, чтобы обращаться с такими словами к невежественному и утопающему в суевериях народу! Однако Арнольд как бы для того и был призван, он был человеком именно для такого предприятия! Морально чистый, беспорочного жизненного хождения, превозносящийся над всяким сомнением правильной твердой верой, любимый и ублажаемый народом, смелого, бесстрашного характера и пламенного красноречия, он всех увлекал за собой. Как уже отмечалось ранее, он ставил целью низложение власти пресвитерства и мирского господства папства. Простой монах в одиночку осмелился бесстрашно поднять свою руку на великую папскую систему и на какое-то мгновение пошатнул ее основание. Папа был изгнан со своего трона, провозглашена республика, водружены знамена свободы, провозглашено отделение власти духовной от мирской, смещено пресвитерство. Арнольд поспешил в Рим во главе народной партии. Однако воодушевление римского гражданства вскоре испарилось. Не было твердого единства - основного условия для успешного осуществления предприятия. Почва для посева семян свободы и их мощных всходов была еще недостаточно подготовлена. Мера грехов системы антихриста была еще недостаточно полной, Иезавель еще не насытилась кровью святых Божьих. Миллионы еще должны были погибнуть, пока она получила бы смертельную рану.

Арнольд увидел, что в Италии жизнь его подвергается опасности. Он убедился, что ярость и гнев священства гораздо сильнее и продолжительнее, чем благосклонность народа. Он пересек Альпы и нашел в Цюрихе гостеприимное и безопасное убежище. Предшественник знаменитого близнеца своего мог здесь проповедовать некоторое время свободно, и простой народ долго после этого сохранял дух его учения. Однако вскоре и тут он не мог уже оставаться. Такой опасный человек не должен был быть оставлен в живых. Бернар следил за всеми его движениями с трусливой озабоченностью. Он побуждал папу к строжайшей мере наказания и сам писал в тоне недовольства и гнева к тем, кто предоставил Арнольду убежище и приют, и предупреждал об опасности общаться с еретиками. Епископа из Цюриха он осыпал тяжкими обвинениями за то, что тот позволяет такому человеку осквернять территорию города. "Почему, спрашивал он, - ты давным-давно не изгнал Арнольда? Кто общается с преступником, тот и самого себя подвергает подозрению. Кто оказывает милосердие находящемуся под проклятием папы, восстает против папы, да и против Самого Господа Бога. Поэтому изгони от себя этого человека, а лучше всего закуй его в цепи, чтобы он более не наносил вреда!"

С различными трудностями и приключениями Арнольд возвратился в Рим. Слабость тогдашнего папы и беспокойство в городе позволили ему пребывать там еще некоторое время. Но как только на престол Петра взошел папа Адриан, дни Арнольда были сочтены.


Мученическая кончина Арнольда


Новый папа, человек больших способностей, был уроженец Англии, единственный англичанин, который когда-либо восседал на папском троне. Вначале он был монахом монастыря г. Албана, но строгость его отца заставила его покинуть родину. После того он некоторое время путешествовал по континенту, с большим усердием и успехом изучал теологию и каноническое право, быстро восходя по духовным ступеням, он вскоре был под именем Адриана Четвертого облечен в высший духовный сан. Его английское имя было Никола Брейкспир.

Вскоре предоставился удобный случай схватить смелого реформатора. Король Фридрих Барбаросса находился на пути в Рим, чтобы принять корону из рук Адриана. Адриан послал к приближающемуся королю посольство из трех кардиналов с заданием, чтобы тот в награду за коронацию выдал Арнольда из Брешиа. Арнольд же находил себе убежище в компании некоторых благородных людей. Фридрих, в глазах которого Арнольд не имел большого значения, склонил его друзей выдать его папским посланникам. Поспешно возвратились они с ненавистным пленником обратно в Рим, не теряя ни малейшего времени, так как боялись, что сторонники и поклонники Арнольда попытаются вырвать из рук врагов любимого учителя и вождя. Церковь взяла на себя право вынесения приговора и немедленное приведение в исполнение казни бунтовщика, не затрудняя себя обращением к власти о мече правосудия. Прежде чем наступил следующий день, жадные языки разъяренного костра пожрали несчастную жертву папского честолюбия. Прах Арнольда был высыпан в Тибр, чтобы народ не собрал его останки и не почитал бы это за реликвию. Духовенство справляло триумф по поводу его смерти, но память о нем осталась в сердцах римлян живой, искра от его костра в течение столетия разгоралась все ярче и ярче, пока наконец не превратилась в огонь неугасимой силы.

Бернар, сильный противник Абеляра и Арнольда, почил в мире в 1153 году в Клерво. Святой, философ и реформатор Арнольд отошел в иной мир, предстал пред троном вечной справедливости и неуязвимой святости, перед которым могут предстать только омытые в крови Христа.


Встреча Адриана с Фридрихом Барбароссой


Эта встреча для истории церкви имеет небольшое значение, так что, собственно говоря, не заслуживает и внимания упоминанием об этом. Однако тогда случилось одно происшествие, которое, хотя и незначительное само по себе, еще раз с большой очевидностью показывает нам, каким духом было одержимо папство.

Послушная готовность выдать Арнольда не могла заглушить в недоверчивом духе Адриана подозрений относительно намерений Фридриха. Потребовались дальнейшие беседы, и только когда Барбаросса клятвенно обещал и заверил, что он ни в каком случае не желает причинить вреда ни жизни, ни имуществу папы и его кардиналов, но, наоборот, желает защитить их, Адриан направился в лагерь немцев. Он был услужливо принят несколькими рыцарями и препровожден в шатер Барбароссы, который вышел ему навстречу. Адриан ждал, что Фридрих придержит его стремя, пока он будет сходить с лошади, и продолжал оставаться в седле. Однако он ждал напрасно, Фридрих не предпринимал никаких попыток к этому, и папа был вынужден сойти сам без его помощи. Это упущение оказать честь святейшей персоне и заместителю Христа было воспринято, как грубое оскорбление, и истолковано, как враждебное намерение. Вследствие этого некоторые кардиналы возвратились назад, бесстрашный Адриан, однако, остался, Фридрих защищал себя от укоров папы в недостойном приеме тем, что не знал этого обычая, однако Адриан лишил его поцелуя мира до тех пор, пока тот не смирится и не принесет официального извинения. Гордый немец ответил, что вначале он должен созвать военный совет относительно этого вопроса. Последовал продолжительный совет. Адриан утверждал, что этот обычай существует уже со дней Константина Великого, который придерживал стремя, пока папа Сильвестр сходил с коня. Это утверждение было лживо, поскольку лишь пятьдесят лет тому назад впервые такая почесть была оказана папе Конрадом, недостойным и мятежным сыном Генриха Четвертого. Но когда дело касалось того, чтобы смирить короля и возвысить папу, для папской свиты ложь была непредосудительна. Всякие вымыслы были хороши, чтобы доказать, что обычай поддерживать стремя существует вот уже восемь веков, а потому не может быть мира между папой и королем, если тот противится оказать подобающую почесть последователю апостолов Петра и Павла. Фридрих, наконец, понял, да и его советники склонили его к тому, что должен удовлетворить требования папы. На следующий день, когда папа вновь приближался к его шатру, он вышел ему навстречу, взял его лошадь за узду и придержал стремя, пока тот сходил с седла. Внешне мир был будто бы восстановлен, и духовный отец отправился со своим послушным сыном в Рим, чтобы там совершить его коронацию.

После четырехлетнего правления которое прошло в кровопролитных войнах, в 1159 году папа умер. Он готовился к открытому объявлению войны королю и был намерен предать его проклятию, но смерть положила конец этим распрям. Так жили большинство из этих мужей и так умирали в открытом неповиновении мирской власти. Фридрих Барбаросса, как нам известно, нашел свой конец во время третьего крестового похода. Он утонул в волнах Каликадны вблизи Тира.


Далее: Глава 1-22

Притязания Рима на Англию. Введение канонического права в Англии. Томас Бекет и Генрих Второй. Бекет в должности канцлера. Бекет, архиепископ в Кентербери. Бекет противится королю. Убийство Бекета. Потрясение Генриха Второго. Покаяние Генриха у гроба Бекета.


Назад: Глава 1-20

Крестовый поход. Святые места. Петр - отшельник. Урбан и крестовый поход. Первый крестовый поход (1096). Вторая часть первого крестового похода. Осада Никеи. Осада Антиохии. Осада Иерусалима. Иерусалим в руках христиан. Второй крестовый поход (1147). Третий крестовый поход (1189). Остальные крестовые походы (1195-1270). Детский крестовый поход (1213). Ретроспективный взгляд на крестовые походы. Рыцари церкви и братья милосердия.


Оглавление


© http://www.gbv-dillenburg.org :: Издательство GBV (Благая весть)
Распространение материалов без разрешения издательства запрещено
© www.kerigma.ru :: "Христианские страницы"