Христианские страницы

С широким сердцем на узком пути

Глава 2. Ложное использование свободы

"Христос освободил нас для свободы." Это действительно благословенная цитата о призвании, которое подарено всем истинным чадам Божьим. Но уже галаты должны были быть предупреждены об опасности использования свободы как повода для угождения плоти (Гал. 5, 1.13). Как легко свобода может быть использована ложным способом, мы также узнаем на примере верующих в Коринфе.

Забота о немощном брате

Коринфяне знали, "что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого" (1 Кор. 8, 4). Да, в этом они были правы. Но они считали, что это знание дает им свободу есть жертвы, приносимые идолам. Если идол ничто, почему тогда они не могли есть мясо животных, которые были пожертвованы идолу? Да, они даже сделали еще один решающий шаг вперед и садились к столу в храме, чтобы есть там жертвы, приносимые идолам. Разве у них в храме не было свободы делать это? Ведь они знали о ложности всего идолопоклонничества.

Но было ли дело действительно таким простым? Апостол показывает, что оно вовсе не было таким простым. Коринфяне на основе их знаний обладали свободой, но использовали ее неправильно. Во-первых, апостол разъясняет им, что забота об их более слабых братьях, которые еще недостаточно возросли в познании, должна была удержать их от такого поведения: "Берегитесь, однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных. Ибо, если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное? И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос" (1 Кор. 8, 9-11).

Не иллюстрируется ли здесь принцип, который и сегодня имеет для нас большое значение? Не считаем ли и мы иногда, что у нас якобы есть свобода делать это или то, идти туда или сюда? Но думали ли мы также о том, что это наше право могло бы стать соблазном для немощного, что наше использование свободы могло бы "убить" немощного брата? Христос любит немощного, Он умер за него. Любим ли и мы его? Определяется ли наше поведение любовью к немощному? Над этим рассуждением мы должны были бы больше поразмыслить. Тогда некоторая трудность в этом вопросе растворится в воздухе, как туман под солнцем.

Стол Господа

Но в десятой главе своего послания Коринфянам апостол Павел делает еще один решительный шаг вперед и представляет им чреватый последствиями факт, что за идолами стоят демоны. Вот его предостерегающие слова: "Итак, возлюбленные мои, убегайте идолослужения. Говорю вам как рассудительным; сами рассудите о том, что говорю. Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся (едим - прим.) от одного хлеба. Посмотрите на Израиля по плоти: те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника? Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь? Нет; но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу. Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами. Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской; Неужели мы решимся раздражать Господа? Разве мы сильнее Его?" (стихи 14-22).

Апостол предостерегает верующих в Коринфе от идолопоклонничества, в которое они дали заново ввергнуть себя из-за неправильного использования ими свободы. Даже если мы сегодня не имеем дела с жертвами идолам, то все равно поучения и принципы святого Писания в 1 Кор. 10 и внутренне и внешне имеют для нас и наших религиозных деяний чрезвычайную важность и значение. Ибо и сегодня найдется немало истинных чад Божьих, которые считают выражением христианской свободы, когда они бегают и туда и сюда (я говорю сейчас не о мирских, а о религиозных местах), чтобы потом опять занять место за столом Господа.

И коринфяне когда-то думали точно так же. Но апостол исправляет их мысли и тотчас начинает говорить о столе Господнем, как о принципе, согласно котором, проходит еда Господа. Отступая от исторической последовательности он начинает с той части, которой присуще глубочайшее и серьезнейшее значение относительно Христа - с чаши: "Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение крови Христовой?" Однако почему апостол меняет естественный исторический порядок и называет чашу перед хлебом, кровь Христову перед телом Христовым?

Те, кому он писал, когда-то были идолопоклонниками, оскверненными всеми гибельными обычаями, к которым идолы поощряли своих служителей. От всего этого они теперь были освобождены. Благодаря чему? Благодаря драгоценной крови Христовой. Итак, если они при питье чаши вспоминали о том, через чью кровь они были отмыты от всех своих грехов, если они думали об этой высокой цене, которая была заплачена за их освобождение, как они могли тогда снова обратиться к тому, от чего были освобождены?

Чтобы придать этой мысли больше выразительности, апостол упоминает здесь, как я думаю, сначала чашу. Кроме того, мы узнаем из переставления наименований чаши и хлеба, что здесь идет речь не как в главе 11, об исправлении неправильного поведения при преломлении хлеба, а о вопросе приобщения, то есть о том, с кем верующие имеют приобщение - приобщение, чьей основой является кровь Христова.

Итак, пить из чаши было не только каким-то формальным делом, но и ярчайшим выражением их внутреннего приобщения или единения с кровью Христовой, то есть с его смертью, которую Он претерпел за них. Если бы они теперь одновременно пили "чашу бесовскую", то разве не низводили бы тем самым чашу на устыжающе низкую ступень языческого культового действия? Этого не должно было быть: "Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую" (стих 21). Что могла дать им бесовская чаша? Только зло! Но чаша Господня была чашей благословения и говорила об огромной мере благословения, добытого кровью Избавителя. Господь и бесы! Они были полностью противопоставлены. Между ними не могло быть никакой общности.

Апостол также напоминает коринфянам о том, что они через внешнее действие, - преломление хлеба, выражали внутреннее приобщение к телу Христову и что они, многие, только вместе образовывали одно тело (стих 17) и ввиду этого отличались от евреев и язычников как собрание Божье (стих 32). Как же они могли тогда объединяться с язычниками и жертвами их идолопоклонничества тем, что они также ели эти жертвы? Не было ли одно отрицанием другого? Невозможно, чтобы они могли быть причастниками стола Господня, где главенствовал Он, и одновременно участниками стола бесов, где те определяли происходившее.

За идолами - бесы

Из доказательств апостола - если я могу их так назвать - выделяются два крайне важных для нас принципа, которые мы можем воспринять недостаточно серьезно, но невнимание к ним привело к крайне постыдным последствиям в христианстве. Вот первый принцип: "За видимыми вещами скрываются невидимые: убеждения - принципы - системы - силы".

Давайте на мгновение остановимся и вернемся к столь поучительному примеру коринфян. Апостол Павел знал, естественно, так же хорошо, как и они, что идолы были ничто, они подобны мертвым куклам: "Что же я говорю? что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь?" (стих 19). Но он не оставил своих братьев в неведении о том, кто были, собственно говоря, "закулисные руководители": за идолами стояли бесы, враги Бога и людей. "Но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу" (стих 20).

Подтверждение этого принципа мы находим уже в Ветхом Завете, где говорится: "приносили жертвы бесам, а не Богу, богам, которых они не знали" (Втор. 32, 17). Молитвы, которые принадлежали только Богу, бесы принимали для себя. Несомненно, верующие коринфяне не намеревались молиться сатане и его падшим злым духам, как необращенный не считает, что служит сатане. И тем не менее, он делает именно это! Поэтому как важно распознавать за видимыми вещами невидимые системы и силы, которые несут и поддерживают эти видимые вещи. Это неизбежно даже в мирской сфере, если люди не хотят пасть жертвой серьезных обманов. Например, внешне гражданское неповиновение, демонстрации за мир, забастовочное движение и тому подобное имеют определенный вид праведности, но в действительности за этим стоит ничто иное, как дух сопротивления властям данных Богом. И вот вам мятежное воспитание! У кого хватит усердия распознать за этим того же зачинщика - сатану? И являются ли покушения и акты насилия, которые сегодня сотрясают западный мир, делами сумасшедших? Нет, за ними стоят, не говоря об исключениях, философские системы, которые имеют целью разрушение на земле структур власти, которые Бог установил для блага человека. Я упоминаю все это только для того, чтобы показать, что за внешне видимыми вещами стоят невидимые силы. И в религиозной, христианской сфере все обстоит примерно так. Конечно, сегодня нас больше окружают не бесовские столы, а учения бесов (1 Тим. 4,1). Сюда относятся теории о почитании святых и об искупительной жертве, а также все учения, которые касаются истинной божественности или истинной человечности Господа Иисуса или его спасительного дела (например, теория всеобщего примирения). Далее - внебиблейские откровения и критика Библии, а также фанатичные теории о харизматическом движении. Нужно, чтобы каждый истинный христианин ясно представлял себе: за каждым ложным учением и молитвой скрываются сатана и его ангелы, которые заинтересованы в том, чтобы оклеветать Господа Иисуса и повредить душу и тело человека. Сатана часто знает все это гораздо лучше, чем мы, христиане. Как фундаментально важно хорошее христианское учение! Поэтому он не оставляет попыток разрушить такое учение и заменить его своими собственными учениями, учениями бесов. Очень многое в христианстве, что внешне имеет красивый вид, не от Бога, не является Христовым. Кто стоит за этим?

Внешнее участие означает общение

С обсуждавшимся первым принципом тесно связал второй: "Внешнее участие означает для Бога: внутреннее* общение - единение - согласование". Над этим коринфяне задумывались так же мало, как и над тем обстоятельством, что за жертвами идолам стояли бесы. Когда они шли в храм и ели там жертвы идолам, они вступали в непосредственный контакт с бесами, даже более того! Они имели общение с бесами, знали они об этом или нет, хотели они этого или нет. И апостол должен решительно возразить: "Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами" (стих 20). Через внешнее участие люди выражают - так во всяком случае это видит Бог - общение с господствующей системой: вступают в общение с "жертвенником".

Участие за столом Господа также выражает общение, как мы сейчас увидим. Кроме того, апостол ссылается на пример израильтян и язычников: "Посмотрите на Израиля по плоти: те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника?" (стих 18). Израильтяне, когда ели забитые жертвы на израильском алтаре, свидетельствовали о своем общении с израильской системой поклонения, поклонения Иегове. Язычники, когда ели забитые жертвы на языческих алтарях, свидетельствовали о языческой системе поклонения, а именно - поклонения бесам.

В противоположность этому, христианин за столом Господа выражает через внешнее участие свою общность с Господом, его смертью и членами тела Христова. И это собственно, есть центральное место истинного христианского поклонения. Эта истина настолько серьезна, что когда верующие не собраны вокруг этого стола как члены тела Христова, то на этом месте нет прообраза собрания Божьего.

В этой связи следует заметить, что Святой Дух использует два разных выражения: "быть участником" и "быть в общении". Первое выражение "met'echo" - "быть участником" - всегда обозначает нечто, что само по себе находится вне меня, но во что я извне вступаю, в чем я участвую. Так, все мы причастны к одному хлебу или "участвуем, причащаемся" - от одного хлеба (стих 17), так же, как язычники были "участниками" стола бесовского (стих 21).

Второе слово - это "koinon'eo" и означает совместное участие, внутреннее общение. Кроме "приобщение крови Христовой" и "приобщение тела Христова" в стихе 16 это важное слово встречается еще в 1 Иоан. 1, 3 в такой форме: "А наше общение - с Отцом и Сыном его Иисусом Христом".

С этим оружием в руках мы теперь в состоянии уразуметь общий принцип лучше, а именно то, что наше внешнее участие в одном деле выражает приобщение к нему. Является ли это нашим намерением или нет - Бог узрит суть. Нам следует просто научиться ставить себя на точку зрения Бога, и тогда мы увидим вещи так, как Он их видит, а это всегда становится роковым для человека. Наше внешнее участие, будь это за столом Господа или за каким-то другим столом, который, может быть, был установлен по принципу разделения, или независимости, или даже злого учения, Господь рассматривает как общение с господствующим там принципом или системой, будь она хорошей или злой. Итак, мы можем - и это сверх меры серьезно и достойно размышления - попасть из-за нашего внешнего участия в каком-либо деле в общение с чем-нибудь злым, что мы сами совсем не практикуем! Размышляли ли мы когда-нибудь об этом?

Ах, если бы Господь мог предохранить нас от этого, чтобы мы не связывали злые принципы с ним и его столом! Бесполезно извинять себя тем, что сердце не обязано участвовать в том, что люди внешне допускают. Мысли у Бога другие, и мы должны научиться видеть вещи с точки зрения Бога.

Апостол Иоанн пишет избранной госпоже в своем втором послании, что если кто-то не разделяет учение Христа, его нельзя принимать в доме и нельзя его приветствовать. "Ибо приветствующий его, - продолжает он, - участвует в злых делах его" (стих 11). Разве не достойно внимания то, что здесь также для понятия "участвует" употреблено слово "koinon'eo"? Само по себе нормальное приветствие (использованная здесь формула приветствия такая же, как, например, в Деян. 23,26) - нормальное приветствие на неправильном месте - также может привести в участию в злых делах. Как серьезен также тот голос, который Иоанн услышал говорящим с небес о "Вавилоне": "Выйди от нее, народ мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее" (Отк. 18,4). И здесь слово "участвовать" является переводом греческого слова "koinon'eo". Это нам показывает по-новому то, что внешнее участие в чем-то злом означает приобщение к злому. Поэтому Бог требует самоочищения от того, что ему противно. Если мы не хотим в глазах Божьих быть в общении со злом, нам следует отделить себя от зла, расстаться с ним. Это выглядит жестоко и бессердечно, но истинная любовь к нашему Господу, который так тесно связал нас с собой и друг с другом, истинная мудрость в нашем злом веке приведут нас к тому, что мы будем избегать даже видимости общения со злом или хотя бы чем-то сомнительным.

То, что показано нам здесь, все равно находится в полном противоречии со многими усилиями в христианстве, с которыми пытаются объединить то, что так отличается друг от друга, как огонь и вода, как добро и зло. Я, например, не мог бы пойти в евангельское собрание, которое проводится по принципу подобного богопротивного объединения. Почему мне непозволительно туда пойти? Потому что мы никогда не сможем исправить неправильное или превратить зло в добро, смешивая их (Аг. 2,12.13). Я также не мог бы объединить в работе над евангелием тех, кто отстаивает этот принцип, потому что они не следуют во всех отношениях намерениям Божьим. Божие намерение - это не только спасение грешников, но и то, что его народ на земле является живым свидетелем Христа и одного тела, его собрания.

Господь желает помочь нам заглянуть за внешний фасад, чтобы узнать, какие системы, силы и принципы скрываются за внешними формами и делами. И Он хочет помочь нам держаться отдельно от того, что не находит в нем источника, чтобы мы не стали "участниками грехов"!

Назад: Глава 1. Сохранение единства духа

Далее: Глава 3. Свобода или независимость?

Оглавление